Сердца людей пусты и одиноки.
И блеск побед былых забыт.
Опять скиталец-славянин
Ищет прибежище родное.
В одном вопросе он един:
Быть русским – дело непростое.
Сместился русский мир.
Усох и раздробился.
Никто ему уж не кумир.
Единства дух забылся.
Стоит лишь Новгород.
Руси старейшая столица.
Свободен, независим он.
И все ж слаба его десница.
А верхневолжское залесье,
Куда стекался русский род,
Мельчает. Делит поднебесье
Князей удельный огород.
Но князь уже здесь не правитель,
А лишь владелец пахотных земель.
Его земля лишь срочная обитель
Для тех, кто выжить ставит себе цель.
Беднеет Суздальская Русь.
Торговля в прошлом позабыта.
Людей сковала цепью грусть.
Жизнь всем ветрам открыта.
Все разместились по уделам.
Разорвана единства нить.
Живут, довольствуясь пределом,
Дающим право есть и пить.
И где-то, на глухих задворках,
Пока безмолвно дремлет мысль,
Как заалеет где-то в створках
Рассвет страны, смотрящей ввысь.
Глава 2
Москва. Еще так мало значит
Простое имя, скрытое в лесах.
На помощь ей никто не скачет
С надеждой славы на устах.
Скромно стоит, почти у края
Великой Суздальской земли.
Почет величия еще не зная,
Живет от княжьих дел вдали.
Удельный город. Захолустье.
Часто без князя, не у дел.
Там, где реки Неглинной устье
В Москве-реке нашло предел.
Но положение в пространстве
Станет вершить ее судьбу.
Центр путей в своем убранстве
Гордо несет чрез всю страну.
Москвой-рекой, чрез Ламский волок
Люд попадал на Волгу и Оку.
А Яузой и Клязьмой путь недолог
К Владимиру. Идут через Москву.
Идут и с Киево-Черниговского юга
На Переславль и Ростов.
Как не зайти и погостить у друга!
Постой в Москве всегда готов.
И пусть сначала неохотно,
Москва от власти далека,
Волей отцов своих покорно
Садятся младши сыновья.
Надежду стать великим князем
Всяк забывал, попав в удел.
Очерчен круг, предельно ясен
Низко очерченный предел.
Но люд все шел. И богатела
Деньгами славная Москва.
Сметливым глазом непоседы
Русь собирать взялась она.
Сперва князья скупали землю,
Хозяйской хитростью беря.
А если вдруг деньгам не внемлют,
Силой пугнуть можно всегда.
И прирастала раз за разом
Владеньями Москвы земля.
Не внемлют никаким указам
Князей московских сыновья.
Так Калита, Тверь укрощая,
Поехал к хану на поклон.
Дарами верность возвещая,
Великим князем вышел он.
А странствующий по Руси
Церковный высший иерарх,
Подолгу он в Москве гостил.
У Калиты в больших друзьях.
И заложив Успенья храм,
Церковный вес дали Москве.
Воззвав смиренно к небесам,
Митрополит сидит в Москве.
И, наконец, взялась Москва
Собрать всех на отпор Орде.
По всей Руси пошла молва
О Дмитрии и Куликовом поле.
Ведя народ Руси на агарян,
Москва возвысила себя.
Став во главе русских славян,
Объединенья ждет она.
В одежды белые одел
Дмитрий Донской свою Москву.
Он сделал много славных дел,
Явив Руси одну для всех мечту.
И вот уже Василий Темный
Размером горд как никогда.
Его удел самый огромный.
Для всех он главная звезда.
* * *
Меж тем лютует лиходей
В просторах северной Руси.
Страдают поколения людей
От бед и внешней напасти.
Так двести лет войною за войной
Со всех сторон теснят враги.
Замучили неурожай, пожар, разбой.
Помилуй, господи, и защити.
И крепла мысль среди народа
Об общем доме в государстве.
Устав от бед, стихий разброда,
Задумались о божьем царстве.
Совпали чаянья великороссов
С стремленьями князей Москвы.
Решением больных вопросов
Прониклись люди северной Руси.
Глава 3
Взрослеет княжий дом Москвы.
Сперва движимый эгоизмом,
Стал центром собирания страны.
Уныние сменилось оптимизмом.
И входят земли северной Руси
В состав московского семейства.
Зажжен огонь национального пути.
Ждут от Москвы величья действа.
И действо было явлено народу.