Меня очень заинтересовала эта идея, она никак не покидала мою голову. Мне захотелось, чтобы подобные рисунки появились на моем теле. Эта мысль грела душу и манила за собой, призывая к действиям. А еще меня привлекало, что набивание татуировок было модно и не вменяло необходимости что-то скрывать или объяснять людям. Мол, шестнадцатилетняя девочка решила набить тату, кого этим удивишь. Поохают взрослые, скривят недовольную мину, да и все.

Тату-мастера редко спрашивают, сколько лет клиенту, им нужна работа, нужны деньги. Я решила найти хорошего специалиста, притвориться дурочкой, которой нужно набить на теле понравившуюся картинку, не вдаваясь в подробности и цели. Мол, просто, хочу. Я смогла даже убедить себя в этом, почувствовать себя глупенькой девочкой, которой просто хочется новых ощущений от новых украшений на своем теле. В первую очередь я решила обратиться за советом к нашей процедурной медсестре. В больнице нельзя было «светить» какими-либо украшениями на теле, но в сестринской девушки иногда позволяли друг другу похвастаться пирсингом или татуировкой, спрятанными под одеждой. Как-то я была свидетелем, как Таня – двадцатилетняя медсестра в общем разговоре упомянула о том, что набила татуировку. Потом все ее начали уговаривать показать, после чего она обнажила свою спину, предоставив рисунок на обозрение коллегам. Он оказался очень аккуратным и красивым. Это был какой-то восточный или японский мотив с цветами и завитками, обрамляющий линии спины в области лопаток.

С тех пор прошло приблизительно полгода, мне никак особенно не запомнился тот эпизод, но сейчас я очень сильно захотела узнать об этом больше. Как-то на работе, в перерыве, в сестринской мы собрались попить чай. Таня сняла белый халат, и на ней оказалась надета кофта с глубоким декольте на спине. Я поняла, что появился отличный повод завести разговор о татуировке:

– Тань, а где ты себе татуху набивала?

Таня беззаботно держала обеими руками чашку и дула сверху на горячий чай. Прервалась и посмотрела на меня.

– А че? Себе хочешь? Ты маленькая еще, тебе рано такими вещами увлекаться.

– Я-то маленькая, а кто вчера на каталке по коридорам катался? А кто от завотделением прячется периодически? Зато татухи можно делать, потому что взрослая!

Таня была очень веселой задорной девушкой. На любом ее дежурстве было не до скуки. Она любила подшучивать над другими сотрудниками, дурачиться, разыгрывать, подначивать. Делала все осторожно, не перебарщивая, но иногда могла получить выговор от начальства, но скорее в полусерьезной манере. Работы было много, но люди, которые вносили в нее хоть какую-то атмосферу радости, очень ценились. У Тани это получалось хорошо и от души.

– Да ладно, это ты просто никогда не шутишь, не веселишься, все делаешь правильно, по распорядку, аж скучно смотреть. Где твоя искра детская?

– Так взрослая или маленькая я, ты уж определись?

– Да ну тебя. Ты вообще гуманоид какой-то. С чего вдруг татуху решила делать? Или у вас детдомовские какие-то темы набиваются, как после отсидки у зеков?

– Ага, кресты, купола, розочки всякие, ангелочки. Мне-то пойдет. Я ж с детдома, это ж как с отсидки.

Таня отставила чашку в сторону, подошла к зеркалу, встала к нему спиной и стала разглядывать свою татуировку, повернув голову вбок.

– Хочешь такую же?

– Ну не такую же. Но уж больно хороша она тебе. Тоже захотелось очень.

– Да хороша, – Таня переводила взгляд с меня на свою спину, потом снова на меня. – Ну… ты еще совсем маленькая. Зачем себя портить этим? Такое личико красивое, ручки, ножки. Ребенок же.