Приехав на съемку в статусе «звезды» на отдельной машине, я сразу обратил внимание на актеров, ожидавших грима. Это были 30–40-летние мужики. Всех их я видел впервые. Между нами тут же возникла Лена, второй режиссер:

– Андрей, познакомьтесь. Это молодые актеры…

Она произнесла ничего не говорящие фамилии и имена. Впрочем, я особенно не прислушивался. В голове как-то завис образ «молодых актеров». По отношению к взрослым мужикам это выглядело, по меньшей мере, комично. Но по сути, это было чисто информационное сообщение, которое говорило о том, что эти люди в кино никогда не снимались.

Я сел на отдельный стул неподалеку, невольно наблюдая за «молодыми актерами». Честно говоря, недолюбливаю мужчин-актеров – это не профессия для мужика.

По первым же взглядам я не мог не заметить, что тоже не понравился новичкам. У некоторых театральных актеров есть своеобразная спесь. Они считают, что актеры театра это отдельная, самая высшая каста лицедеев. И чем менее они задействованы в кино, тем более это чувство гипертрофировано. Для них я был выскочка, по воле случая ставший звездой. Режиссер, который в качестве хобби снимается как актер, и тем самым отбирает хлеб у актерской элиты. Начались обычные актерские бредни, исключительно для повышения самооценки: «Я в таком-то театре уже третий год играю того-то в таком-то спектакле…», «А я там-то играю того-то». Это как иностранный язык. Называемые фамилии персонажей их театральной карьеры известны только им и узкому кругу фанатов театра… Но главное, что я почувствовал в их разговоре – серьезный «жим-жим» в отношении предстоящей незнакомой для них работы.

Киноактер и театральный актер – это совершенно разные профессии.

В театре роль долго учится, репетируется и играется иногда годами. На мой взгляд, на вторых ролях это рутина, где натаскать можно любого раскованного, живо мыслящего человека. В кино же роль учится с ходу. Тут же, за полчаса, надо отрепетировать и тут же сыграть, как требует режиссер. А после съемки этого куска фильма… тут же забыть текст этой сцены и начинать учить следующий. Все очень быстро и мобильно.

Нас загримировали и одели в форму. После этого «молодые актеры» полностью покорились мне. У них принято серьезно вживаться в ситуацию. Они были моими помощниками и адъютантами со званиями поручиков и штабс-капитанов. Мои золоченые погоны генерал-лейтенанта приводили их в ступор.

Мы быстро отрепетировали действие. Кадр начинался с того, что я, склонившись над картой, активно анализировал фронтовую ситуацию, меня окружали помощники, члены моего штаба. После примерно минуты обсуждения в углу комнаты раздавался телефонный звонок. Там дежурил адъютант. Он поднимал трубку и, выслушав говорящего, обращался ко мне:

– Господин генерал, вам звонит адмирал Колчак.

После этого я должен был подойти к телефонному аппарату, где происходил короткий телефонный разговор.

С точки зрения актерской работы и лидерства в кадре, самая сложная работа – у меня. И мои театральные коллеги это чувствовали. Все по-честному – никаких «звезд», никаких «новичков».

Но я видел, что от «жим-жима» театралам сложно избавиться. Особенно нервничал адъютант около телефона. Представьте себя на его месте. Ничего играть не надо. Необходимо просто снять трубку и сказать одну единственную фразу. Задача для любителя из театральной студии.

Началась съемка. Были даны дежурные команды и, наконец, прозвучала команда для актеров: «Начали!» (на англоязычных съемочных площадках это звучит как «movie» – «кино»).

После прозвучавшей команды я начинаю «активничать» над столом. Чувствую, что нормально завожу своих коллег вокруг стола, они начинают чувствовать ритм происходящего, нужную амплитуду игры… Звучит телефонный звонок. Адъютант снимает трубку, после паузы произносит: