Я скоро буду свободен, Ани. Я скоро буду на родине. Но я не буду счастлив без тебя. Ты – мой единственный свет в этой тьме. Ты – моя единственная надежда в этой безысходности. Ты – моя единственная любовь в этой жизни.

Я буду искать тебя, Ани. Я буду искать тебя по всей Европе. Я буду искать тебя, пока не найду. Как сказал великий Гейне, если любовь живёт в нас, мы вечные. Я буду искать тебя до последнего дыхания.

Я люблю тебя, Ани. И всегда буду любить.

Твой Гюнтер.

– Вино, водка… Нехорошо. – Сказал Гюнтер, выпив ещё рюмку, а потом добавил: – Хорошая водка!

Он, видимо, забыл о моём последнем вопросе и стал искать глазами официантку, явно намереваясь уходить.

Рассчитавшись за нас двоих, он поднялся из-за стола, и в этот момент в зал вошла элегантная пожилая дама в брючном костюме цвета фламинго, с красиво уложенными седыми волосами, с маленькой сумочкой на плече. Она подошла к нашему столику.

– Извините, молодой человек, – обратилась она ко мне на немецком. – Мой муж… Кажется, он выпил слишком много.

Гюнтер попытался выпрямиться и расправить плечи при виде супруги.

– Алекс, это моя жена. Моя Ани.

Потрясённый, я поднялся и поздоровался с женщиной.

– Тебе нужно отдохнуть. Пойдём в номер, – женщина осторожно взяла мужа под руку, и они медленно пошли к выходу.

У самой двери он вдруг остановился и повернулся к залу.

– Слушайте, господа! – произнёс он громко и отчётливо. – Я хочу сказать вам одну вещь. Война – это нечто ужасное. Война – это бедствие. Война – это смерть. Война – это безумие. Война – это ад. Война – то, что я ненавижу больше всего на свете. Война – это то, что хотело отнять у меня мою любимую женщину, мою Ани. Будьте прокляты те, кто разжигает новые войны!

Сидящие за столиками с удивлением смотрели на старика. Наверняка, его слова поняли не многие. Но все почувствовали, что они полны горечи и любви. Раздались благодарные аплодисменты, несколько человек почтительно встали со своих мест.

Последнее, что я увидел, как Ани нежно поцеловала Гюнтера в щёку и что-то прошептала на ухо. Я думаю, что это были слова: «Я люблю тебя, Гюнтер. И всегда буду любить».

1

Художник из Замухрайска Сергей Пятиалтынный впервые за свою творческую жизнь рисовал на своей жене.

Минуту назад был сделан последний мазок, и теперь Пятиалтынный стоял, замерев, на расстоянии пяти шагов от Виолетты, и внутренний восторг, готовый вот-вот вырваться наружу вулканом страсти, переполнял художника. На спине жены, крутых её ягодицах, бёдрах, словно языки пламени, полыхали чудесно выписанные огненно-красные лилии. Плавные линии лепестков и тычинок, нежно-зелёных стеблей и остроконечных листьев гениально гармонировали с нежными изгибами молодого статного тела Виолетты, делая всю композицию единым и неразделимым целым. Виолетта стояла неподвижно, чуть дыша, на фоне задёрнутой серой бархатной портьеры мастерской. Её обесцвеченные волосы были собраны на затылке в круглую шишку и заколоты шпилькой. Минут пять в мастерской стояла торжественная тишина.

– Ну как, любимый? – Виолетта наконец осмелилась чуть повернуть голову.

– Чудесно! Невыразимо! – встрепенулся от полузабытья Сергей. – Право, я не ожидал… не ожидал такого результата…

– Ну, что ты! Ты у меня такой талантливый! – расцвела в улыбке жена. – Мне не терпится посмотреть!

Она, было, подалась всем телом в сторону большого овального настенного зеркала, но Сергей остановил её:

– Нет, нет! Не двигайся! Вдруг что-нибудь испортится! Подожди немного!

Сергей внёс из соседней комнаты заранее подготовленный трёхногий штатив, на котором чернел массивный фотоаппарат.