Наконец, парню удалось ускользнуть, и на улице он встретился с очаровательной Машей. Они долго бродили по городу, разговаривали на разные темы. Юра предложил зайти в кафе и отметить его воздвижение на пьедестал. Молодые люди засиделись до ночи, но не торопились расставаться. Когда они вышли из кафе, город глубоко погрузился в темную тишину ночной прохлады.

Маша взглянула в черное небо, усеянное яркими, пульсирующими бусинками:

– Красота, звезд столько.

– Это еще что. В городе свет и дома мешают. Вот у нас в поселке небо от горизонта до горизонта. «Жемчужный пульс Вселенной».

– Поэтично.

– Видишь, Большая Медведица?

– Где?

– Вон, большущий ковш.

– Угу.

– Вторая звезда от края, как бы на сгибе, это Мицар двойная звезда.

– Почему двойная?

– Рядом, тусклее, еще одна, видишь?

– Нет.

– Внимательнее присмотрись.

– А, да, она чуть заметная.

– Это Алькор. Они с Мицаром вращаются вокруг общего центра масс, поэтому и двойная. Поарабски, Мицар – конь, Алькор – всадник. Вот и скачут вместе.

– Интересно.

– А выше – Малая Медведица.

– Покажи.

– Две крайние звезды ковша Большой Медведицы, там. От них проведи мысленно прямую линию вверх. Наткнешься на Полярную звезду – это хвост Малой Медведицы. От хвоста влево – ковш. Большая и Малая Медведицы напоминают цифру 69.

– Да.

– Эх, зачерпнуть бы ковшом из Млечного Пути, сколько кефира можно было бы сделать.

– Любишь кефир?

– Это мы в детстве смеялись. Ктото сказал, что лучше бы самогона. А я ответил, что так и рождается галактический алкоголизм.

– Здорово.

– Спасибо за внимание.

– Тебе спасибо. Целую лекцию о звездах прочел. Уже пришли. Мне туда.

– Маш, что ты послезавтра делаешь?

– Не думала еще.

– Приходи к нам в общагу, у Петьки, соседа по комнате, день рождения. Посидим.

– Во сколько?

– Вообще в семь собираемся, но если опоздаешь, ничего страшного.

– Хорошо, я приду.

– триста вторая комната.

– Договорились. До встречи.

– Пока.

***

Гусиный гогот, крики и смех полуголых мальчуганов, бегущих по вытоптанной тропинке, шепот зеленых исполинов, важно раскачивающихся из стороны в сторону, вся это желтоголубая музыка свежевыжатой деревенской свободы очаровательно прекрасна в своей незамысловатости. И живут там люди, не знающие неутомимости городской скачки по черным жилам автострад и тротуаров.

Сложность существования отделяет человека от самого себя, запутывает его и уносит от земли, природы, одним словом, от родного дома, где так просто и нужно жить. Всевозможные блага и удобства липкими сетями связывают тело и душу, становясь своеобразным наркотиком, при долгом отсутствии которого начинается ломка дискомфортом, и человек, извиваясь угрем в стремлении добыть очередную дозу, все больше забывает свою суть, обращаясь в нечто другое. И если даже и понимает он гибель свою, то все равно не может отказаться от сладкой отравы.

Еще не пожилая, но и не молодая женщина, уладив домашние дела, отправилась в сельский магазин купить коечто из продуктов. Ее некогда красивую фигуру изменили заботы, и непроходящая усталость во всем облике добавляла несколько непрожитых лет. Она шла неторопливо, глядя прямо перед собой, словно глубоко задумавшись. Темнорусые с частой сединой волосы ласково трепал легкий ветерок, прохладными ладонями разглаживая морщинки на лице.

– Здравствуй, Николаевна. Юркато пишет? Домой не собирается? Совсем мать забыл, атаковала вопросами идущая навстречу соседка Тамара Петровна.

– Что ты, Петровна. Учится он. Дело серьезное. На каникулы обещал приехать, если получится.

– Четвертый год уже едет. Ох уж эти детки. Растишь их, а они потом и не вспоминают родителей.