– Ты стал мужчиной, – улыбнулся Огоновский, слегка отталкивая Халефа от себя.

– Так ведь сколько лет прошло, – засмеялся тот. – Ты не представляешь, до чего я рад тебя видеть. Ну, представь мне своих друзей…

Первым делом из багажа был извлечен довольно объемистый ящик с продовольствием и алкоголем, заготовленный в качестве одного из подарков. Не дав гостям обжиться в отведенных им апартаментах на шестом этаже дворца, Почтительнейший Осайя поволок Огоновского и Ланкастера в свое крыло. Чандар и Норман пока остались в комнатах – им предстояло установить наносистемы безопасности.

Дары уже распаковали. Посреди роскошного зала с высоким потолком, украшенным изящными лепными узорами, находился огромный овальный стол из темного дерева, уставленный ящиками и коробками с логотипами различных фирм.

– Как же я скучал по коньяку! – возопил Осайя, бросаясь к столу, едва трое охранников с длинными винтовками, стоявшие у дверей, покинули по его приказу зал. – Невероятно! «Кассанданский бастион», какое счастье! Сорокалетний! О, Кассандана!

– Ты был на Кассандане? – чуть поднял бровь Огоновский.

– Да, – отмахнулся Осайя, нетерпеливо распечатывая пластиковый ящик с бутылками, – давно уже.

Ланкастер бросил на короткий взгляд на Андрея: об этом в представленных им документах не было ни слова. Врач ответил ему понимающим кивком и подошел к столу.

– Вот здесь, я вижу, у нас фруктовые салаты, здесь копченая утка, языки в грибном соусе… с чего начнем, Ваша Почтительность?

– С чего хочешь, – вдруг покраснев, Осайя стал похож на того, прежнего Халефа, с которым они когда-то шатались по горам далекого Севера и пробивались через охваченную гражданской войной Страну Солдат. – Мои повара приготовили парадный обед, но я не очень уверен в том, что он вам сильно понравится.

– Твои яства мы попробуем позже, – Огоновский решительным жестом выдернул из ящика бутылку коньяка, указал Ланкастеру на ящик с консервированным языком и огляделся по сторонам в поисках какой-либо посуды: таковая обнаружилась на небольшом низком столике у окна.

Халеф кивнул и придвинул к столику три мягких пуфа, расшитых по бархату тонким серебряным узором.

– Как я оказался здесь, – начал он, обведя пальцем зал, – вы, очевидно, уже знаете…

Ланкастер живо вскрыл четырехлитровую стандарную банку, поставил ее на стол и с любопытством взял в руки длинную немного загнутую вилку с тремя зубьями, лежавшую на резном серебряном подносике.

– Знаем, конечно, – сказал он. – Но, может быть, вы не сочтете за труд рассказать нам все своими словами?

Хорошо, – Осайя опустился на пуф и сделал гостям приглашающий жест. – Плесните мне этого божественного напитка, а то меня уже тошнит от нашего ягодного пойла, и слушайте. Сперва – это было еще в до прибытия первых кораблей с вашими комиссарами, у вас тогда шла война, – я в результате некоторых интриг стал наместником моего родного Кусумма. В тот момент это не было сложно… Но очень скоро здесь, в столице, к власти пришли совершенно психанутые фанатики, и все стало рушиться: сперва в Эйгоре перебили последних образованных людей, потом процесс пошел по всей стране. Они взорвали большинство электростанций, запретили работу каких-либо средств массовой информации, хотя те и так давно обслуживали только их самих. У себя в Кусумме я спрятал несколько семей военных старого закала и успел разобрать и вывезти в горы кое-что из энергетической инфраструктуры. А потом мне помогли стать хозяином всей провинции. Что мне было делать, я представлял плохо, но понимал, что если я не соглашусь, то всем вокруг станет еще хуже. Я по крайней мере не давал расстреливать учителей и врачей, хотя у меня уже не было ни школ ни больниц – все это взорвали в первый же год. В общем, экономики у нас не было, кругом шатались безумные фанатики из южных провинций, сгоняющие голодных людей на строительство все новых и новых храмов.