Эта история заставила меня задуматься о том, почему даже в Родовых поселениях случаются разводы – и, видимо, немало. Мне страшно было даже представить, как можно разойтись после создания настоящего Родового поместья, это же смерти подобно – оставить свою землю, если пара с самого начала реализовывала совместно и осознанно эту идею. Что же может случаться с людьми, если даже настоящие Родовые поместья не спасают???

Однажды, летом 2005 года, мой мимолётный знакомый, успешный московский бизнесмен на «Мерседесе» с личным водителем, рассказал мне про какие-то Родовые поместья, про идею жить на земле, про то, как никто не будет работать, а все станут обмениваться продуктами, произведёнными на своих участках.

Полнейший бред.

Знакомый «носил корону», поэтому рассказывал свысока и в детальные объяснения не пускался. Однако название книг, откуда идея взялась, я запомнила.

Владимир Мегре, «Звенящие кедры России».

Красивое название. Душевное.

Я вспомнила про эти книги через полгода, когда находилась в родном городке на Севере и мы ухаживали за болеющей мамой. У нас на глазах умер дед. У мамы рак. Всё плохо. Большая семья развалилась на части. Происходило то, к чему я не была готова. Мы все не были готовы.

У нас маленькая младшая сестра. Что с ней будет, когда мамы не станет? Осень, плавно перетёкшая в зиму. Уколы, «Скорая» по 5—6 раз в сутки. Одно и то же каждый день. В голове вопрос деда: «Иринка, почему я не умираю?», его тоска по малой родине и размышления о его последних днях. Как хочется в Москву, где было всё нормально, и не видеть, и не думать ни о чём…

Когда-то у нас была деревня. Мы бегали по полям и мыли ноги в тазу перед сном. Бабушка пекла пироги с чёрной смородиной. Нас заставляли полоть грядки. Мы ходили за грибами в берёзки и ели землянику в траве. Пасли коров. Играли в карты. Ходили «в ночное» – гулять с компанией. Там не было асфальта. Только лес и поля. Курицы, свободно гуляющие по улицам. Их мог поймать коршун, тогда дед брал винтовку. Могла съесть ночью лиса или хорёк. Парное молоко из-под коровы, процеженное через марлю. Смешной говор деревенских бабулек. Ближайший магазин в 4 км с карамельками на развес. Автолавка. Хлеб привозят на фургоне пару раз в неделю. Нужно говорить «ржаной», а если говоришь «чёрный», то деревенские подшучивают. Горы зерна на элеваторе. Люцерна в поле. Белые грибы под дубом. Баня с тазиками и ковшом для воды. Овраги, куда мы ходили «в поход», взяв с собой провизию – огурцы и хлеб. Колбаса по праздникам. Варёная сгущёнка «от смерти» – это когда совсем припёрло и хочется сладкого. Картошка в погребе, банки с вареньем. Колонка с ледяной водой. Умываться на улице. Дикая вишня и черёмуха. Полевая душистая клубника. Парни на мотоциклах. Обед по расписанию. Дедушкин гараж с верстаком. Тополь. «Красная площадь» – площадочка перед ступеньками из кусков кирпича. Звёзды в небе. Рыбалка. Стадо свиней и рассказы про диких кабанов. Русская печка и «залитая картошка». Кукурки – лепёшки, вкуснее которых не было ничего в жизни. Малосольные огурцы. Семья за большим столом. Деревянные ложки и общая миска. Ожидание своих, что должны приехать на машине из Москвы. Качели на двух берёзах. Амбар. Заросли малины. Нескончаемая смородина, которую нужно обобрать. Разговоры взрослых. На великах за кукурузой. Женихи. Телогрейки и галоши больших размеров. Основная деревня внизу за прудом и наша – 6 домов на отшибе. Самые красивые девчонки – в Редриково. Наша Стремиловка – на границе «цивилизации» и леса. Детство. Почтальон дядя Ваня с сумкой бумажных писем и газет. Собаки Дамка и Башмак, а коровы все Дочки. Беззаботность. Русская природа. Бескрайность земли. Счастье. Небо «молоко с вареньем». Тишина. Воздух. ДОМ.