И тут он бросился на меня! Оттолкнулся здоровой ногой и накинулся. Неумело, но с полной отдачей. Глупо, но самоотверженно заключил меня в объятия, типа борцовских, завалил на траву и предпринял отчаянную попытку дотянуться тупыми клыками травоядного до моего кадыка.

Я боднул его лбом в переносицу, как нас, элиту ариев, учил папаша Ганс, дока рукопашного боя из лучшей во всем рейхе разведшколе. Я боднул его вскользь и наискось, будто выполняя команду «равняйсь». Старина Ганс наставлял, мол, то, что способна сломать голова, не поддастся ломке другими частями тела. Мои навыки – жалкая тень мастерства старика Ганса, и я, конечно, проиграл бы рукопашную схватку гению ратного искусства по кличке Боец, однако с пятидесятилетним «профессором», раздобревшим на академпайках, я, само собой, должен был справиться, и я, разумеется, справился. То есть расправился.

Сломав ему переносицу деморализующим ударом лба, я легко вывернулся из тесных объятий и провел захват потной шеи. Передавил яремные вены, сосчитал в уме до пяти и оттолкнул от себя уже безвольное, потерявшее сознание тело.

Про пытки в подземельях Лубянки я ему наврал. Скрестил народную страшилку с практикой экспресс-допроса «языка» в полевых условиях исключительно ради того, чтобы увидеть хоть искорку страха в его пылающих ненавистью глазах. Я очень, очень надеялся, что схожий дух ненависти овладеет сынами рейха, которые продолжат сопротивляться оккупантам и после того, как вскоре случится неизбежное.

Применив смекалку, я воспользовался тем, что нашлось под рукой, и наложил жгут на раненую ногу Ученого, связал ему за спиной руки, а рот заткнул кляпом. Разобрался с безвольным телом и сбегал в Главную рубку. Там мне захотелось было заняться телами мертвыми, выкинуть за борт Техника и Командира, да не ко времени. Отложил вынос тел, успеется.

Вернулся я на открытый, чуждый воздух вместе с докторским саквояжем, полным германских лекарств. Вспомнилось, как любовно мы, курсанты разведшколы, звали инструктора фармакологии «дядюшкой Фрицем». Улыбчивый дядюшка доходчиво объяснял и демонстрировал на примерах, как из общедоступных лекарственных средств сработать взрывчатку, делать ядовитые смеси, получать наркотики, создавать стимуляторы. В качестве примеров магистр ордена СС по имени Фриц обычно использовал советские порошки и микстуры. Но лично мне, врачу по образованию, добряк Фриц факультативно, так сказать, рассказывал и про американские, и про британские, и про наши, германские, препараты. Он обучил меня составлять сложнейшие смеси с весьма специфическими свойствами.

Понадобились спиртовка, склянка и энное количество самых разных стандартизированных лекарств. Все это нашлось в саквояже. Четверть часа возни, и нечто, гораздо более действенное, чем пресловутый пентотал натрия, готово к применению.

Трепыхающегося пленника с дыркой на ноге и опухолью переносицы я приструнил оплеухами да тумаками, взял в захват, зафиксировал жертву и ввел нужное количество кубиков ему в вену на шее. Обождал с десяток минут, заглянул в расширенные зрачки, оттянув веко, и вытащил кляп из его кусачего рта.

В результате инъекции его сознание полностью лишилось волевой составляющей, а мозг превратился в доступный энциклопедический словарь для моего служебного пользования. Ученый отвечал на мои вопросы лишенным и намека на интонации голосом, я знал, что он разучился лгать, но, вопреки очевидному, какое-то время отказывался ему верить.

Мы находились вовсе не на ЧУЖОЙ, ИНОЙ, ДРУГОЙ планете, нас «переместили» ВНУТРЬ планеты Земля!..

Оказывается, еще в XVIII веке математик Леонард Эйлер провел расчеты, неопровержимо доказывающие, что наша планета полая. О полой Земле, как о данности, писал Эдмунд Галей, имя которого, то есть фамилию, носит известная комета. Франклин, Лихтенберг, Лесли, Кормулье, Штейнгаузер и многие, многие другие деятели самых разных наук, вошедшие в анналы, не сомневались, что внутри Земли находится полость.