Чикаторн должен был бороться с желанием обернуться, чтобы посмотреть, не следит ли кто-нибудь за ним. У него было очень неприятное ощущение, что внимательные глаза непрерывно следят за ним и ни на секунду не выпускают его из вида, в то время как он заставлял себя идти спокойно.

Он стал лихорадочно соображать. Нормально было предположить, что те, которые напали на журналиста, знают, что они встретились. Тут могли существовать лишь две гипотезы. Или они намеревались проследить за ним до того места, куда он отнесет конверт, или они собираются также убить его, чтобы отнять у него этот самый конверт.

В обоих случаях нужно было найти возможность отдать конверт нужному лицу, не повергая его опасностям и не подводя Организацию. Проблема почти не выполнимая.

Дойдя до этого пункта в своих размышлениях, Чикаторн почувствовал состояние лангуста, попавшего в ловушку. Очень неприятное ощущение.

И он принял решение во что бы то ни стало разорвать невидимые сети, окружившие его, сети, которые он ощущал почти физически.

Киан Ватенак долго торговался у лотка торговца, расположенного прямо на тротуаре у дороги, проходящей вдоль берега реки, когда Вальтер Нидерганг вернулся к своей машине.

Предметом торговли была одна статуэтка, которые выделывают местные жители и которые туристы выдают за подлинные произведения. Киан Ватенак уже сумел убедить торговца снизить цену на три четверти, что оставляло продавцу еще порядочный заработок.

В такой стадии торговля уже прекратилась, и время уже проходило в разговорах на различные темы.

Киан краешком глаза наблюдал отъезд тайландца на велосипеде с мотором. Он видел, как тот сунул руку в карман и вынул гранату, которую снял с предохранителя.

– Я возьму ее, – проговорил он.

Он с глубоким вздохом взял статуэтку.

– Но это лишь потому, что я обещал своему белому другу найти такую.

Продавец казался обиженным.

– За такую цену ваш друг сделал хорошее приобретение, – уверял он. – Я почти потерял на ней.

Киан протянул ему два билета, не переставая наблюдать за улицей. Убийца устремился к машине Нидерганга, чтобы бросить свою гранату. Вот он изо всех сил нажал на газ, чтобы подальше удалиться от него. Неожиданно улыбка Киана погасла. Другой велосипедист, которого он раньше не замечал, последовал за убийцей.

– Завернуть ее вам? – предложил продавец.

– Не нужно, – ответил Киан. – Большое спасибо.

Он коротко кивнул головой и отвернулся.

План не предусматривал того, чтобы двое нападали на Нидерганга, а в таком случае, это означало, что второй наблюдатель также следил за журналистом по поручению кого-то другого.

Наморщив лоб, Киан сообразил, что было бы бесполезно в свою очередь бросаться по их следам. Они слишком далеко уже уехали, и единственным результатом этого можно было привлечь к себе внимание. Это было бы совсем глупо.

Несмотря на то, что он ждал этого, взрыв гранаты заставил его вздрогнуть. В то время, как отовсюду раздавались крики, на его лице появилась тонкая улыбка, когда он смотрел на машину, из которой вырывалось пламя и густое облако дыма.

Нидергангу не удалось выскочить из машины.

Люди бежали со всех сторон и что-то кричали. Киан воспользовался тем, что все смотрели на горящую машину, чтобы избавиться от статуэтки, и бросил ее в мусорный ящик.

Потом он быстро перешел через улицу в направлении магазинов. Появление на сцене неизвестного, который устремился вслед за убийцей, совершенно изменило ситуацию. Если этот последний не заметит, что за ним следят, то существовала возможность, что он отправится прямо на условную явку, так что было необходимо как можно скорее объявить тревогу.