…В дом отдыха Ольга вернулась к полднику. Лишь ее и Бориса булочки лежали нетронутыми. Как хорошо, что она за это время побывала дома, убедилась, что там всё благополучно. И принарядиться теперь есть во что! И до возвращения Бориса – он говорил, что в крайнем случае вернется к ужину, – оставалось не так уж долго…

Борис пришел, когда Ольга, затягивая ужин, допивала чай. Она покинула столовую, ни о чем его не спросив, не упрекнув в задержке, попрощалась лишь долгим укоризненным взглядом.

Но Борис, кажется, его значения не понял: такими ласковыми, добрыми были его глаза и улыбка.

Из полумрака комнаты было хорошо видно, что происходило на освещенной заасфальтированной площадке перед центральным корпусом. Но Ольга смотрела лишь на тех, кто выходил из него. И мгновенно определяла – не Борис, и это не он… Она узнавала его по особой, чуть склоненной посадке головы, по походке, не похожей ни на чью другую. Но как ни старалась, определить, в чем же эта особенность, не могла. Очевидно, эту исключительность она не столько видела, сколько чувствовала.

Обеспокоенно взглянула на наручные часы: более двадцати минут ужинать! А что, если он вышел, а она его не заметила! Ей вновь стало грустно и тоскливо: целые сутки отсутствовал, а когда она уходила из столовой, он ее не остановил, не пригласил пройтись перед сном.

И тут – легкий стук в дверь. Кто бы это мог быть? Приятельница Татьяны Ниловны? Но неужели она не знает, что та поехала на именины внучки?

Не спрашивая «кто», не приглашая войти, Ольга подошла к двери, распахнула ее. В освещенном коридоре стоял Борис.

– О-о-о! – произнесла она, сама не осознавая, чего больше вложила в это короткое, но емкое восклицание – радостного изумления или искреннего недоумения. Так внезапно, без приглашения, договоренности явиться к ней!

Борис явно опешил от такого приема, но, успев заметить, что в комнате больше никого, внес ясность:

– Я хотел напроситься к вам в гости…

Отказать – значит обидеть, а то и вообще прервать их отношения. Это было свыше ее сил.

– Пожалуйста, заходите.

Борис вошел, огляделся, похвалил «апартаменты»: довольно просторные, окно в сторону парка…

– Садитесь, – Ольга показала на кресло в углу комнаты, сама села у стола. Только что так рвалась к нему, а встретились – вроде и сказать нечего. Очевидно, то же самое ощущал и Борис, ибо совершенно неожиданно произнес:

– В этом костюме вы ездили в Домский собор.

– Вы помните?! Ольге показалось это чуть ли не равносильным признанию в любви: за столько времени не забыть! Экскурсия в Домский концертный зал Государственной филармонии в мельчайших деталях запечатлелась и в ее памяти. Получив билеты у экскурсовода, Ольга и немолодые супруги Завьяловы, с которыми она там подружилась, решили ехать в Ригу, так сказать, в индивидуальном порядке. Концерт начинался в шестнадцать часов, времени оставалось в обрез… Они поспешили на станцию. У выхода с территории санатория прохаживался Борис. Похоже, что на концерт он не собирался.

– Вы не едете в собор? – Ольга не смогла скрыть огорчения.

Борис мгновенно все понял, ответил, что у него назначена деловая встреча, если товарищ не опоздает, он с ним переговорит и тоже приедет. Ни Ольга, ни ее спутники толком не знали, где находится Домский собор, говорили – недалеко от железнодорожного вокзала. Прохожие, к которым они время от времени обращались, торопливым жестом указывали то влево, то прямо. И экскурсанты долго бродили по узким коротким улочкам Вальню, Аудею, Скарню, пока не пересекли центральную, магистраль города, улицу Ленина, и не оказались на площади 17-го июня.