– Ты где взяла?!

– Ира дала! – поймав мой, не очень сообразительный взгляд, она махнула рукой в сторону уже уехавшей машины, и добавила: – И-ри-на Ар-ка-дь-ев-на!

– А-а-а… – до меня наконец-то дошло.

Не сговариваясь, мы, как две школьницы, запрыгали от радости. Ещё бы! На ближайшие пару недель у нас были деньги. И можно было не загружаться уже надоевшими мыслями, типа «на что же жить?» А это уже немало!

Был, конечно, определённый момент неудобства. Брать деньги у человека, насколько я поняла, вообще и не богатого, и не состоятельного, а даже наоборот, – как-то не хорошо. Да и когда получится отдать, тоже непонятно. Я озвучила свои возникшие сомнения.

– Да я отказывалась, а она и слушать не захотела! – ответ Наташкин показывал, что неудобство испытывала не я одна. – Разбогатею, всё верну.

На этом и сошлись. Не стали более омрачаться мыслями о неловкости своего положения и размышлениями о том, когда же наступит это сказочное -«разбогатею».

Позже, сидя на лоджии и наслаждаясь великолепным видом расцвеченного множеством красок лесного массива, к счастью, ещё не облагороженного стройными рядами бетона, железа и стекла, я раздумывала над состоявшимся знакомством. Для себя определила, что всё хоть и произошло неожиданно, но нормально. Хоть и вызывала во мне эта крёстная до этого запутанные и сложные чувства, сама по себе оказалась вполне обычным человеком. Каких много. Ну, может, глаза необычные, и голос. Взгляд очень чистый, думающий и понимающий. Не встречала раньше такого. И речь особенная, осознанная, что ли. Нет пустых звуков.

Однако знакомство – знакомством, но не это показалось мне главным. Как-то очень вовремя возникла эта крёстная. Буквально перед нашим парным «падением» в беспросветное отчаяние. Мы, как могли, веселили и поддерживали друг друга в последние месяцы нашего затяжного краха, однако силы были на исходе. Отсутствие понимание происходящего и веры в будущее могло нас доконать в любой момент. И по всем ощущениям складывалось, что сегодня и был этот момент. Внутренняя унылая безнадёга вот-вот было собралась обосноваться в моей душе (за Наташкину не отвечу), и тут вдруг опля! Нате вам машинку, прокатитесь-ка с ветерком, развейте печальку, и нате вам денежку, чтоб развеселиться окончательно! Очень уж всё неожиданно и очень всё вовремя. Будто специально…

Следующие пару месяцев мы втроём встречались несколько раз. В основном мимоходом. Наташка с Ириной Аркадьевной коротко общались, я же присутствовала как некое дополнение, молчаливое и всегда внутренне зажатое. Я постоянно ловила себя на мысли, что не могу понять эту женщину. И побаивалась, и не понимала. Но при этом всегда радовалась, увидев её.

Ещё не раз за это время она спасала нас ненавязчиво сунутой денежной купюрой. На Наташкины неуклюжие попытки отказаться от такой помощи она лишь легкомысленно отмахивалась, мол, даже говорить не о чем. Во мне от таких подаяний вспыхивали искорки горделивой неловкости, но почти сразу гасли, прикрытые пугающей пустотой кошелька. Брать деньги у чужой женщины нехорошо, но другие варианты отсутствовали. Кушать, как назло, хотелось постоянно.

Однажды крёстная позвонила Наташке и попросила забрать по одному адресу какие-то вещи и привезти к ней. Мы, как пионеры, кинулись исполнять немедля. Поехали, забрали, доставили. Я впервые переступила порог её квартиры. Жилище было добротным, по-особенному спланированным, всюду видны были иконы и живописные картины. Мне не очень знаком этот термин – «умиротворение», но сейчас именно он, как описание ощущения, пришел мне на ум. В этих стенах царило умиротворение.