Троллейбус притормозил у остановки, расположенной на перекрестке, и распахнул свои двери.

– Пошли, – сказала Вика, потянув Альбину за собой. Они выбрались из салона и оказались на пустынной местности, с одной стороны которой был грязный и пыльный лесок, с другой – высоченная насыпи, на которой угадывались высоковольтные линии для электропоездов. И запах. Смесь тухлых яиц, нестираных носков, туалета у придорожного кафе и кучи других эпитетов, которые нельзя произносить вслух.

– Ё-моё! – воскликнула Альбина. – А чего тут так воняет?!

– Завод рядом, – ответила Вика.

– Нет, в городе бывает вонизьма, ну тут она дюже концентрированная, – сказала Аля, закрывая рот и нос своей ладонью. – Пипец! Я сейчас блевану!

– Есть такое, – согласилась Миронова. – Ладно, пошли. А то нас сейчас здесь за проституток примут. Особенно в твоем случае.

– Я-то что?

– Не, ничего, – мотнула головой Виктория, как бы показывая, что все хорошо, так и надо ходить по разным заброшенным местам в поисках приключений на свою пятую точку.

Они прошли по пыльной дороге по направлению комбината минуты три, в это врем я из-за сплошного слоя лиственничных деревьев показалась огромная махина, вылепленная из красного кирпича. Здание было очень большим. Вверх оно уходило на добрых пять этажей, учитывая пару цокольных, которые были отлично видны на большом пустыре, на который выбрались девушки. Скорее всего он планировался под парковку, подъездные пути для автотранспорта и прочего. Над этой постройкой возвышался короб с четырьмя оконными проемами, округлыми сверху, которые должны были быть застеклены, если бы это здание достроили. Внутри виднелось три этажа, разграниченные межэтажными перекрытиями, на которые вели большие бетонные лестницы, установленные по центру. Девушки остановились.

– Ну и как туда добираться? – спросила Альбина, оглядывая вокруг траву, из которой тут и там торчали остатки стройматериалов.

– Я так понимаю, что идти здесь придется, – ответила Вика. – Ты внимательно под ноги смотри.

– А эти туфли мне нравились, – с грустью протянула Аля и, закатав юбку чуть повыше, первая двинулась в сторону здания. Вика посмотрела на нее и, хмыкнув, отправилась следов.

Добирались они до более ровной бетонной поверхности минуты три. За это время Вика поняла, что девочка Альбина, при всей своей хрупкости, аккуратности, целомудренности, скромности еще и страшная матершинница. Некоторых фразеологизмов даже она не знала, хотя работа в торговле научила Викторию Батьковну выражать свои мысли шестиэтажно. Выбравшись на останки некогда парадной лестницы, Альбина выдала еще одну порцию залихватских матюгов, описывая все трудности этого пути, сожаление по поводу убитых теперь туфель и ситуации в целом.

– Вот если бы курила, точно перекур потребовался бы, – резюмировала она.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – заметила Вика.

– Например?

– Выдала так выдала.

– А нормальных слов для такой ситуации просто не придумали, – ответила Альбина. – Зато сколько эмоций и душевной боли можно выпустить, если хорошенько пролаяться!

– Так и есть, – рассмеялась Виктория.

– Я когда в школе училась, – продолжила девушка, – у нас училка была клевая. По русскому и литературе. Молодая еще была, ну может на пару лет постарше, чем мы сейчас. А уже, помимо школы, преподавала в универе. Словесность, кажется, не помню.

– И? – заинтересованно спросила Вика.

– Она про маты много рассказывала. От их образования, до энергетической особенности. И мифической.

– То, что матерными словами можно злых духов отпугивать, я знаю.

– Не только. Для нервного спокойствия полезно. Если на душе тошно.