Больница находилась в райцентре в двадцати километрах от Столбов. Добраться до деревни можно было на маршрутке. Подойдя к остановке, Пашка порылась в карманах и поморщилась. Денег не было. Придется идти пешком. Она могла договориться с водителем и отдать деньги за проезд позже, но ей не хотелось ни с кем говорить. Она повернулась, чтобы уйти, когда ее окликнул женский голос.

– Пашка!?

Это была тетя Вера. Вот уж кого она сейчас совсем не хотела встретить. Не потому, что не любила ее, а потому, что тетя Вера сейчас начнет плакать да причитать. А этого Пашке хотелось меньше всего.

– Ой, боже ш ты мой. Пашка. Да ты на себя не похожа! Вот бандиты, чтоб их скрючило. Разве ж так можно!?

Она рассматривала Пашку, поворачивая в разные стороны.

– Ой, а дед Яков то…

Пашка поняла, что сейчас начнутся причитания, и сказала.

– Я знаю. Теть Вера, я пойду.

– Куда ты пойдешь? Разве ты не домой?

– Домой.

– Так маршрутка скоро пойдет. У тебя, что денег нет на маршрутку?

Пашка промолчала. Сейчас она хотела просто уйти.

– Ничего. Я заплачу.

– Не стоит.

– Брось, от пятидесяти рублей не обеднею. Ты ж мне как дочь.

Пашка только усмехнулась. Все дни в больнице прошли в одиночестве. Никто из односельчан не вспомнил о ней. Даже вещи привез следователь. Как дочь?

Видимо тетя Вера поняла, о чем думала Пашка, потому смутилась. Потупила глаза, засуетилась.

– Ты это, не дури. Поедем вместе.

Пашка согласилась лишь потому, что не хотелось спорить. В маршрутке, стоило Пашке сесть, воцарилась тишина. Все кто находился там, украдкой посматривали на нее, ерзали. Пашка откинулась назад и прикрыла глаза. До слуха долетел неразборчивый шёпот. Это раздражало. Пашка постаралась не обращать внимания, погрузившись в свои мысли. Наверное, ей изрядно промыли косточки, пока она лежала в больнице. А, все равно! Ей наплевать.

Взгляды провожали ее, пока она шла на кладбище, куда направилась, выйдя из маршрутки. Деревянный крест и холм земли, засыпанный цветами. Дедушку любили. Пашка знала, что похоронили его достойно. Вот только ее не было. Она не проводила его! Чувство вины подогнуло колени, и Пашка опустилась на землю. Опустила голову. Так просидела она до тех пор, пока солнце не коснулось горизонта. Пашка вспоминала дедушку, просила прощения, говорила с ним, но не смогла заплакать. Слезы подступили к горлу, но не вышли из глаз, а опустились камнем на сердце. Лишь когда стемнело, она поднялась на ноги и побрела прочь с кладбища, оставляя позади все, что было ей дорого.

Труднее всего было войти в дом. Пашке понадобилось все ее мужество, чтобы переступить порог. Постояв в темноте, прислушиваясь к стонам осиротевшего дома, она прошла в спальню и легла на кровать. В одежде. Сняла лишь кроссовки. Так и пролежала всю ночь, глядя в потолок. Уснуть не смогла, и даже не пыталась. К утру Пашка поняла, что ей нужно немедленно приступать к делу, если она хочет выжить. Лежа в кровати и глядя в побеленный потолок она теряла силы и волю к жизни. Потому, лишь начало светать, Пашка поднялась с постели и начала собираться в дорогу. Собственно собирать было нечего. Она взяла паспорт, банковскую карточку, на которой накопилась приличная сумма. Деньги Пашка тратила в основном на продукты, и те покупала не много. Изредка приобретала что-то из одежды. Наряды и косметика ее не волновали. Дедушка получал пенсию на почте и сразу вносил все полученные деньги на банковский счет Пашки. Говорил, что это ей на приданное. Так, что Пашка была вполне завидной невестой. Узнай кто, сколько денег на ее счету, то отбоя в женихах не было бы. Пашка усмехнулась этим мыслям.