Борис поймал себя на мысли, что ему вдруг нестерпимо захотелось всё бросить и рвануть в горы, на тот же Аю-Даг или Ай-Петри, где уже должны вовсю цвести первоцветы. В прошлый раз он их ещё застал. А вот цветение нежных персиков – уже нет. И бескрайние поля тюльпанов и лаванды отцвели в 22-ом без него. Но в этом году Борис всё наверстает. Теперь его жизнь принадлежит только ему, как и должно быть у каждого человека.

Парень огляделся по сторонам, сориентировался и пошёл к городским маршруткам. Всего через каких-нибудь пятнадцать минут он будет уже у матери. Следует её навестить, показать себя – живого и здорового. Отец приехать сегодня не смог. Жаль. Ну да к нему он заедет попозже. Благо Севастополь всего в паре часов езды на машине.

***

– Сынок! – воскликнула мать с порога. – Живой! Здоровый! Вернулся!

Борис молча обнял её, принимая материнские чувства как есть, со всем сумбуром, царившим сейчас в женской душе.

– А отощал-то…, – вздохнула Маргарита Ивановна, со сдержанной гордостью глядя на сына, возвышавшегося над ней почти на целую голову.

Борис не стал спорить. Просто мягко и спокойно ответил:

– Мой вес остался прежним, мам. Но сегодня я буду вдвойне рад твоим блинам с пирожками. Так что меня можно просто покормить без намёков. Я пойму и приму. Честно.

Его глубокий и размеренный баритон прозвучал успокаивающей мелодией, и на округлом лице не молодой уже женщины разгладились усталые морщинки.

– Эх, дипломат! Этот… Эм… Психолог! – рассмеялась она, снова порывисто обнимая сына. – Проходи. К чему в дверях-то стоять? Всё уже готово. Ждёт тебя горяченькое.

Молодой человек перешагнул порог, снял куртку, повесил её на вешалку и хотел было присесть на банкетку, но она оказалась уже занята. На ней, развернув победным знаменем свой пушистый хвост, стоял здоровенный белый кот, и щурил свои голубые глаза. Взгляды кота и человека встретились. Борис улыбнулся, протянул руки и подхватил своего любимца. Тот благосклонно заурчал и зажмурился, признавая блудного хозяина. На какое-то время всё для них вокруг отошло на второй план.

– Целыми днями просиживал на окне, или в прихожей. Всё тебя ждал, – тихо сказала мать, умилённо любуясь обоими.

– Я тоже ждал, – кивнул парень.

***

Тремя годами ранее

Борис шёл по пустой улице родного города, зябко кутаясь в куртку. На дворе уже стояли первые числа мая, да и день выдался тёплым. Но молодому человеку всё равно было холодно. То ли привык он к жаркому сирийскому климату за четыре года. То ли что-то ещё вымораживало его изнутри, не давая почувствовать животворную мощь весеннего южного солнца.

Иволгин свернул у детской художественной школы, нашёл взглядом нужную дорогу и вскоре уже шагал по пологому подъёму. Этим днём ему захотелось посетить одно из своих любимых мест – так называемый алуштинский Кромлех. Он не был здесь уже четыре года. Но сегодня его не смогло остановить даже отсутствие пропуска на выход из дома для самоизолированных.

Через четверть часа Борис уже подходил к обветренным камням, которые были кем-то выложены здесь много тысячелетий назад. Войдя в центральный круг, он замер. Веки его медленно опустились. Молодой человек старательно прислушивался к своим ощущениям. Сделав несколько неуверенных шагов, он опустился на колени. Затем, не открывая глаз, нащупал рукой ближайший камень и уселся на него. Иволгин ни о чём не просил и ничего не говорил. Слов в опустошённой душе не было. Только желание найти выход из своего гнетущего состояния. И через пару минут парень впервые за последние месяцы расслабился. А ещё немного погодя почувствовал, что нечто слабо поскребло его ногу.