– Принимаю, – вернул улыбку он.

– Я сейчас чувствую себя очень свежей, – продолжила девушка. – Словно действительно заново родилась. Краски вокруг кажутся ярче. Предметы – чётче. Вообще ощущается всё острее. Но это приятно, – последние слова Ольга произнесла с изрядным смущением. – В теле чувствуется наполненность. Хочется прямо куда-то бежать и что-то делать, – она робко улыбнулась всей аудитории.

Послышались смешки. Кто-то что-то сказал вполголоса.

– Ещё появилась какая-то внутри весомость, – продолжила Ольга. – Непривычное ощущение. Но тоже приятное. Вообще мне очень понравилось стоять там, под потоком дающего внимания. И мне было интересно то, что я могла действительно выбирать, что принимать, а от чего отказываться. И это работало.

– Это состояние доступно вам не только там, но и вообще всюду, в любой момент, – мягко поправил Иволгин. – Достаточно просто вспомнить пережитый опыт. Он доступен вам вне времени. И в этом основная фишка.

– Верно, – с готовностью кивнула Ольга. – Ещё мне очень понравился приём расширения. Я обязательно возьму его на вооружение. Мы потом ещё обсудим это подробнее, хорошо? – спросила она у Бориса.

– Хорошо, – согласился он.

– У меня пока всё, – чуть поколебавшись, подвела итог девушка. – Теперь передаю слово остальным нашим гостям.

Она лучезарно улыбнулась, обводя взглядом аудиторию.

В начале никто не решался высказаться, но постепенно все разговорились, делясь своими впечатлениями. Одни делали это охотнее, во многом соглашаясь с Ольгой. Другие смущённо мялись, подбирая скупые и осторожные слова для оценки своих ощущений. Юрий, когда до него дошла очередь, встал на вытяжку и сдержанным голосом коротко сказал:

– Вспомнил маму. Бабушкины пирожки. Отцовскую мастерскую. Извините, мне сейчас трудно говорить… Извините…

Сказав это, он сел и опустил голову, уставившись на комок пластика, бывшего недавно одноразовым стаканчиком. Сидевший рядом с ним мужчина высказался следующим. Он представился Максимом и поделился тем, что почувствовал почти такое же умиротворённое блаженство, как во время молитвы в храме.

– Словно Богородице в глаза посмотрел, и ответный взгляд увидел, прости господи, – добавил мужчина и перекрестился. – Только вот не знаю, не ухожу ли я в сторону от своей души в этом всём?

Он с надеждой посмотрел на Бориса, и тот успокаивающе ответил:

– Точно нет. Что ещё может столь ярко сиять внутри вашего сердца, как не душа? Если же сомневаетесь, тогда почитайте про врата в Царствие Небесное, куда их помещают по канонам в тело. Вы удивитесь, но официальная позиция Православной церкви гласит, что в Царствие Небесное можно и нужно приходить ещё при жизни. И Врата туда находятся тут, – Иволгин коснулся своей груди. – Поговорите об этом со своим духовником, если он у вас есть. Ну, или с любым батюшкой. Если он не совсем поймёт, о чём вы, то спросите его о старинной практике исихазма. Она начинается практически с того же самого действия.

– Благодарю вас. Благодарю, – облегчённо выдохнул Максим, и даже слегка поклонился.

Евгений тоже отличился. Взяв слово, он несколько раз попытался что-то сказать, всякий раз бодая воздух, затем постучал себя по лбу и наконец-то высказался:

– Ну ты, блин, даёшь! Дал стране угля! Я чуть не обделался поначалу. Но зато потом словно в баньку сходил, да не один.

Жека игриво подмигнул Борису, изображая блуждающее косоглазие, потому что Полина и Ольга сидели в разных концах помещения. В ответ на эту тираду засмеялась почти вся мужская часть аудитории. Сидевший рядом с ним темноволосый невысокий кряжистый мужчина лет тридцати пяти на вид, хоть и тоже посмеивался, но всё же неодобрительно покачал головой. Аркадий – так его звали, дождался, пока все смешки стихнут, погладил свой подбородок степенным жестом и прогудел низким, но приятным бархатистым басом: