– А без политических лозунгов уже никак? – риторически спросил Борис у смартфона.

Он нарочито аккуратно отложил аппарат в сторону. Потёр руки, словно желая смыть с них нечто едкое. От прочитанного внутри остался неприятный осадок – смесь непонимания, ошеломления и раздражения.

– С дураками и сумасшедшими не спорят, – на распев протянул Иволгин, баюкая сам себя.

Но вспыхнувшее едкое раздражение не уходило. Оно зацепилось за какие-то внутренние струнки и обжигающе царапало. Бред, который только что написал его приятель, просто не укладывался в голове. Хотелось дотянуться до этого человека, взять за грудки и хорошенечко встряхнуть, мол: «Опомнись! Какая мировая общественность?! Какая свобода?! Какое доблестное сопротивление оккупантам?! Очнись! Ты, придурок не…»

Борис оборвал поток ядовитых мыслей.

«Вражда», – подумал он. – «Это всё та же бесконечная братоубийственная вражда, развязанная и умело подогреваемая той самой хвалёной мировой общественностью. И не вчера это всё началось. А десятки лет назад. Почему сейчас и возникла необходимость действовать столь жёстко и решительно. В противном случае ядовитая зараза неонацизма будет расползаться, как раковая опухоль. А вот такие чудики будут прыгать на своих Майданах и громко кричать о свободе, европейских ценностях и демократическом цивилизованном мире. Нет уж, благодарствуем, оставьте себе. А героических сопротивленцев он на фронте навидался. Такая же кровь. Такие же мозги и кишки. И особой храбростью вовсе не блещут».

Иволгин вновь оборвал поток своих мыслей. Ему не хотелось поддерживать этот скрытый конфликт. Не хотелось перекидывать самосвалы говна в виртуальном пространстве. Тому, кто хочет верить в бред, не откроешь глаза на истину. Она ему просто не нужна. Зато сам такой вот виртуальный конфликт играет на руку тем, кто его создал. Потому что медленно убивает конфликтующих. Без пуль, без взрывов, без снарядов и ракет. Когда постоянно вовлекаешься в такие вот конфликты, пусть даже мысленно, организм меняет свою биохимию. Человек привыкает жить на адреналин-кортизоловой смеси – гормональном коктейле раздражения и злости. А в больших и регулярных дозах это яд, разрушающий нервную систему, провоцирующий развитие диабета, язвы желудка, снижение иммунитета, естественной регенерации и так далее. Человек собственными реакциями медленно убивает себя и разрушает окружающий мир.

Информационные войны ничуть не менее опасны, чем обычные.

– Я отказываюсь вовлекаться в этот конфликт и поддерживать его, – тихо прошептал Борис.

Он встал, подошёл к комоду, пошарил в его недрах и достал оттуда белую свечу. Эзотерики используют такие для очищения пространства. А Иволгин любил зажигать их для успокоения и сосредоточения. Вставив свечу в широкий подсвечник, он установил его на столе и чиркнул спичкой. На фитиле затанцевал длинный лепесток огня.

Пламя – это то, на что можно смотреть вечно. Гипнотический танец света, тепла, гибкости и чистой энергии. Оно двойственно, как сама жизнь. И только от выбора обладателя огня зависит, чем обернётся этот чарующий лепесток – всепожирающей стихией или защищающей животворной силой. Когда смотришь на огонь, то можно глубже познать природу выбора. Или, как сейчас, понять, что этот выбор у тебя всегда есть.

Созерцание огня всегда приносило Борису успокоение и душевное равновесие. Плавный выдох, и из тела вместе с воздухом выходит мутноватое едкое облачко раздражения. Парень облегчённо улыбнулся. Он прошептал ещё одну команду:

– Я отказываюсь от спора, вражды и злости. Рассоздать и уничтожить.