Прекрасно проводили время: на лошадях катались, купались, пикник в полукилометре от охраны устроили с костром и готовкой. Разумеется, пищу взяли уже пойманную. Сидели под открытым чистым звездным небом. Детишки загадали желание, когда пролетела комета, или что нынче пролетает. Жаль погода не позволяла – ночью градусов семь, но условились, что через несколько месяцев обязательно прямо так, в теплой одежде, просто под одеялом и «обнаглеем».

На четвертый день я еще чувствовал отголоски разбитости, но за бок не хватался, как во время усиленных лечений Мии. Хаш позвал к себе, и мне тоже захотелось с ним поговорить. В этот раз он опять меня удивил, решив пройтись со мной по лесу. Хоть я никогда не заходил в окрестные леса глубже, чем на тридцать-сорок метров, смертоносных тварей, как и самого Хаша, я не боялся и ступал уверенно, но поглядывая под ноги.

Внутри, под кронами деревьев, на опавшей листве и посреди гибких веток все выглядело как-то не так, словно кто-то просто взял за основу наши дремучие леса, слегка осветил фон, разрядил насаждения, убавил кислоты в запахе, разбавив кроваво-шоколадным, слегка подмел и наделал между деревьями борозд. Конечно же, был слышен шорох, но птичьего щебета поблизости разобрать не удалось. Если бы мы не ступали, как пьяные великаны, а остановились и сконцентрировались минут на десять, возможно, аудиальная картина стала бы иной. А так: пару раз виднелись розовые грибы, и пару раз – кости. Трудно было сказать, где что именно. Никакая мразь в морду или под одежду не лезла – тут пять с плюсом сразу.

– Я хочу поговорить с Серыми, – начал я ментальный диалог, когда мы углубились метров на триста.

– О чем?

– О других мирах, расах, законах мироздания, Вселенных.

Он молчал. На восемьдесят процентов уверен, что это была гордыня.

– Здесь тебе подвластно раскрытие почти любой способности. Ты можешь быть бессмертным и почти неуязвимым, если будешь забирать души, – спокойно произнес он и стал ждать ответных мыслей.

– Это опять, как Тьма – путь одиночества и собачьего выживания.

Он хотел возразить, сказать, что такого понятия нет, и что я зажрался по молодости, но понял, что это бесполезно.

– На этот раз только ты. Достань тварь из-под земли.

Вот лезть на рожон уже страшнее. Я присел, прикоснулся к земле ладонью и настроился на внутреннее спокойствие. Ничего трудного – нечто подобное я проделывал множество раз. Только сейчас я взывал к тому, что хранит в себе Мать-земля.

Спустя минуту почва завибрировала, и я даже почувствовал этот грохот внутри. Я хотел, чтобы это произошло в нескольких метрах, но нет – прямо под моей ладонью медленно вынырнуло что-то шершавое, такой же температуры, что и земля.

Я открыл глаза, зная, какое матное слово сейчас произнесу, однако удержался. Существо было размером с взрослого кабана и состояло из верхней, светлой части гусеницы и нижней – темной части с массивными, почти паучьими лапами. Оно не раскачивалось, не дышало, у него не было ни ушей, ни носа, ни глаз, а рот расползся в широченной ухмылке. Конечно, это самое отвратительное чудовище, что я видел доселе, но оно тоже живое существо с душой. Гладить бы такое я вряд ли стал, но если бы взяли с собой что-нибудь перекусить, можно было бы вознаградить за отзывчивость.

– Высоси его душу, – хладнокровно сказал Хаш.

– Я и так недавно нахватил здоровяка, не хочу разбухать. И не надо меня бить.

– Делай, что я сказал.

– Только вместе.

– Хорошо, руби голову.

Боялся я, что существо среагирует на резкое движение, и, очнувшись от гипноза, поймет, кто здесь враг. Но еще больше я боялся, что не убью с одного удара, причиню страдания и запущу тревогу по окрестностям. Но надо быть смелым, иначе буду себе противен почти так же, как эта тварь.