– Мне пора. – Сообщил он, добавил. – Вот здесь, – он положил клочок бумаги на стол, – написан мой номер мобильного, только сразу говорю, думай, пожалуйста, не долго, через пару дней мобильник перестанет отвечать. – Предупредил он, бесцеремонно перейдя на «ты», кинул на стол несколько старших денежных купюр. – Здесь с лихвой хватит за пиво, передай, пожалуйста, официанту. Прости, но мне пора, жду твоего звонка! – Паша торопливо встал, развернулся и быстро направился к выходу.

– Эй, а штуки свои забыл? – Крикнула Аня вдогонку, будучи шокированной таким поворотом дел. Но Паша уже не слышал, он успел скрыться из виду, Аня осталась одна.

Взяла в руки клочок рваной бумаги прочла мобильный номер, вздохнула, с опаской покосилась на футляр, отказываясь верить, что это теперь ее. Она отпила глоток вина, зацепила вилкой колечко кальмара из Пашиной тарелки, задумчиво пожевала, кальмар оказался очень вкусным. Потом неожиданно для себя протянула руку, взяла футляр, закрыла его, положила себе в сумку, на душе стало как-то хорошо и в тоже время тревожно, но все равно, что-то там внутри согревало, скорее всего то, что недавно перекочевало в дамскую сумочку. Громко заиграла музыка, она инстинктивно повернула голову. Там, на сцене, музыканты решили в тестовом режиме спеть пару песен, Аня хотела уже идти домой, но нужно было дождаться официанта для расчета. Музыка лилась не торопливо, была приятна и мелодична.

– Евгений Михайлович, папу будем заносить в квартиру?

– Что? Простите?

– Я говорю, нам гроб заносить домой?

– А, нет, спасибо, Эдик. Наверное, просто у парадной поставим. Думаю, на минут пятнадцать, чтобы соседи попрощались, потом все пришедшие сядут в автобусы и на кладбище. – Евгений Михайлович вздохнул, хлопнул бригадира похоронного агентства по плечу, тот в ответ кивнул, отошел на пару шагов давать указания своим подчинённым по телефону.

Евгений Михайлович достал из пачки «Парламента» сигарету, закурил. С неба слегка накрапывал мелкий осенний дождик, было сыро и промозгло, ветер задувал под дорогое кашемировое пальто. Эдик закончил разговор, спрятал телефон, опять подошел к нему.

– Ребята говорят, что морг выдаст гроб с покойным примерно через минут пять, где-то плюс минус минут двадцать на дорогу, думаю, что через пол часа они будут тут. – Выдал он информацию, кашлянул себе в кулак. Михалыч кивнул, показывая, что понял, отошел, пару раз затянулся сигаретой. Подошел к стоящей рядом и не громко разговаривающей о своем группе пенсионеров в военной форме с медалями, их было человек пять.

– Здорово, мужики! – Поздоровался он, каждому пожал остывшие на ветру руки. – Не замерзли, может в дом пойдете? А то как-то холодно тут. – Батю привезут только через пол часа. – Предупредил он.

– Жень, мы тут как-нибудь постоим, покурим. – Ответил ближний к нему дедок, на погонах у него красовался «полковник», другие старики закивали, соглашаясь с ним, дед взял Евгения Михайловича за руку выше локтя, продолжил в полголоса. – Отмучился Миша, теперь легче ему.

– Да уж. – Подтвердил Михалыч, добавил. – Полгода вообще не вставал, хоть и пичкали его дорогими обезболивающими, боли были страшнейшие. – Евгений Михайлович сделал паузу, вспоминая. – Как ни крути, рак поджелудочной – страшная штука. – Заключил он. Окружающие молча закивали, соглашаясь.

– Ладно, Жень, теперь ему лучше, я скажу, он и так хорошо пожил, все-таки уже взрослый был, восемьдесят один, Миша самый старший из нас. Чего только в жизни его не было: и война, и борьба с преступностью, а сколько лет он отдал конторе, отличный контрразведчик. – Старик выделил в своем монологе последнее слово, продолжил. – Скольких орлов воспитал, вон ты какой красавец, твой отец не зря прожил эту жизнь, дай бог каждому. – Успокоил его старичок генерал, стоящий в середине компании, опять все замолчали.