– Я знаю, вы слышите меня, сыновья. Орм… Юный Орм, каким бы хорошим воином ты стал. В тебе были отвага и умение. С самого детства ты давал мне отпор. Никогда не сдавался. И в ту ночь не сдался. Но не ты бы стал следующим кьоном, а Приам. Вот у кого хватило бы духа на тяжелые решения. Даже упертый Тирри не мог совладать с волей Приама. Что за сыновья! Ни один кьон не пожелал бы лучшего. – Этрэйн хмыкнул. – Станет ли Сувэйн достойным? Будет ли он хотя бы бледной тенью вашего прерванного величия?

Никто не ответил на вопросы Этрэйна, но он этого и не ждал. Кьон отряхнул руки, лениво натянул сапоги и перед тем, как вернуться в город, взглянул на море, словно его дикие волны могли принести тела павших сыновей Этрэйна.

– Я не понимаю, зачем мы собрали здесь всех этих людей, – сказала Гела, кивнув в сторону оглушительных гостей, часть из которых уже мерялась силой.

Этрэйн созвал кьонов всех провинций, и даже тэнн прибыл со своей свитой. Пышная рыжая борода скрывала его сухое лицо и морщины, но преклонный возраст правителя все равно угадывался. Дело даже не в сутулых плечах, не в жидком животе, давно потерявшем былые упругость и прочность. Не в глазах, полных боли, не в десятках шрамов. Дело было в его руках. Скрюченные пальцы, худые ладони. Такой вряд ли мог бы держать меч, но тэнн Хирот не только здорово управлялся с клинком – против его натиска вряд ли смог бы выстоять и молодой воин, полный сил.

– Друг мой! – крикнул Хирот, подняв руки, и обнял Этрэйна. Кьон отстранился и кротко поклонился. – Да брось, тебе ли передо мной чиниться? Посмотри! Какой же все-таки грандиозный пир ты затеял! Я рад любому поводу покинуть провинцию, но рождение сына моего любимого кьона – дело особое. Где я могу сесть?

– Конечно, рядом со мной.

Служанки поставили Хироту богатое кресло возле трона кьона, и тэнн сел в него, откинув назад поседевшие волосы. Он с улыбкой взглянул на Гелу, которая держала на руках Сувэйна.

– Ты хорошая жена, Гела, – сказал Хирот, и кьона вмиг покраснела. – Моя любовь тоже была хорошей, но так и не смогла подарить мне сыновей. Надеюсь, в этот раз все будет по-другому, иначе за титул тэнна разгорится нешуточная борьба. – Хирот задумался, но тут же широко улыбнулся и хлопнул Этрэйна по плечу. – Завидую я тебе, друг мой, белой завистью завидую! Такая плодовитая жена – каково благословение!

– Жена, которая не смогла уберечь трех сыновей, – буркнул Этрэйн, отпивая вина.

– Будет тебе, Этрэйн, это не ее вина. – Хирот заметил, как Гела опустила глаза и прижала к себе Сувэйна.

– Ты прав, тэнн. Я слишком строг к жене. Она всего лишь проявила невиданную глупость, не ее вина, что ее ума хватает лишь на платья. Вина лежит на том, кто организовал набег.

– Наемники вредят повсюду, тут ты прав. Даже в моей провинции от них нет продыху, что уж говорить о торговых жилах, вроде твоих владений. Это ж золотые пути! Грабь не хочу.

– Наемники никогда не сунулись бы ко мне, Хирот, ты это знаешь. Мои воины знают Путь, их не остановить простым грабителям. Их кто-то подослал. Тот, у кого карманы достаточно глубоки, чтобы в них хватило золота за десятки жизней. Есть идеи?

– У меня всегда есть идеи. – Хирот схватил кусок мяса и закинул его в рот. – Поэтому я тэнн. Но я знаю, к чему ты клонишь. Ты уже давно пытаешься достать Микао, и мне это не нравится. Пока вы будете грызться между собой, за власть может начаться резня. Мне нужен достойный приемник, Этрэйн, и не говори, что я ошибся в тебе. – Хирот перешел на шепот. – Твои дрязги с супругой меня заботят мало, но ходит молва, что ты не так уж и благородно с ней обращаешься. Поумерь свой пыл, если все еще хочешь стать тэнном.