– Вам его не жалко?

– Это мое дело и мой внук, понятно? Где ваш внук или сын?

Мухов стал чаще затягиваться. Он уверенно смотрел на Уварова.

– Внуков нет, зато дочь есть, и она сейчас сидит около своей матери и не хочет, чтобы та умирала.

Он выпучил глаза. Потом развернулся и пошел в автобус.

Больше Уваровы не видели ни Мухова, ни Пашу, ни этой милой пары. Каправнов с женой пытались пробиться в больницу. Они тоже пропали из поля зрения Уваровых. Люба с родителями отправились пешком в штаб. Там толпился народ. В обратную сторону шла старушка и плакала. Краем уха, Владимир Николаевич зацепил ее разговор с молодой сопровождающей, судя по всему, дочерью.

– Я же не больна. Я могу идти. Я могу идти.

– Мы найдем способ уехать.

Уваров в ужасе посмотрел на своих женщин. Анна Алексеевна выглядела из рук вон плохо. Она еле стояла и передвигалась с помощью Любы. Очередь в штаб двигалась довольно быстро. Там следовало сказать имя фамилию, при возможности предоставить паспорта. Сидящие за столами военные, оформляли людей и выдавали билеты. Кому-то отказывали из-за состояния здоровья. Уже через час, поезд должен отправляться, а Уваровы стояли еще далеко от столов с военными. Оставалось полчаса. Люба подошла к столу первая, таков был порядок, чтобы все по одному. Мужчина в военной форме, в годах, с седыми волосами и в очках спросил сначала, как зовут и откуда. Потом главный вопрос:

– С кем едете?

– С родителями, – ответила Люба с волнением.

– Сколько им лет?

Люба сказала.

– К сожалению вас на Восток отправить не получиться. Есть места до N.

– Это подойдет. Давайте, – обрадовалась Люба.

Военный выдал ей один билет, что немного озадачило Белозерову.

– А родителям билеты?

– Я должен их увидеть. А вы проходите дальше.

Военный указал на место позади себя. За ограждениями уже виднелся вход в вокзал. Люба прошла и стала ждать родителей. Владимира Николаевича пропустили быстро и тоже выдали билет до N. Настала очередь Анны Алексеевны. Ее продержали у стола дольше остальных. Люба начала нервничать, а Уваров не находил себе места. Перед ним стоял образ той несчастной женщины в слезах, проходящей навстречу. Владимир Николаевич нес сумки и даже не поставил их на пол, когда они с Любой ждали Анну. У них отлегло, когда увидели довольную Анну Алексеевну, переходящую ограждения. Семья была в сборе. Люба тут же подставила свой локоть маме. Она изо всех сил не показывала, что ей плохо перед солдатами. Заветный билет до N, выглядывал у нее из руки. Они стали ждать поезда.

Путешествие по железной дороге тоже не имело под собой оснований, считаться безопасным. Людей в вагоне набивалось страшное количество. На одну полку приходилось пять человек. Все терлись друг о друга, но ехали подальше от войны. Так прошли сутки. Спали сидя и кто, как мог примоститься на сантиметрах личного пространства. На станциях некоторые люди сходили, новые заходили. На одной станции, из соседнего вагона вытаскивали покойника. Человек не выдержал жары и случился сердечный приступ. Еще через сутки в вагонах начали раздавать воду. Солдаты на станциях просовывали бутылки через открытые окна. Народ жадно выхватывал их. Владимиру Николаевичу удалось захватить сразу две штуки. Одну из них, он тут же отдал Анне Алексеевне. Ей становилось все хуже и хуже. Поездку до места назначения, она выдержала.

Город N не тронула война. Лишь поезд, тяжело дышавший, напоминал, что на дальних рубежах идет война. Уваровы вышли на свежий воздух. В этих широтах уже стало холоднее, что благоприятно сказалось на самочувствие Анны Алексеевны. Она поправлялась. Их определили в лагерь для беженцев. Там был душ, еда, вода и все человеческие условия. Анну Алексеевну тут же забрали в больницу на лечение. Владимир Николаевич ходил по лагерю угрюмый, а Люба все время лежала на кровати и думала о своем муже. Через три месяца Уваровым дали временное жилье, на окраине города. Такому подарку, они очень обрадовались. Квартира досталось полностью меблированной. Владимир Николаевич грустил. Он хотел вернуться в родные края. Люба с ним много разговаривала в это время. Они сблизились за все месяцы, что им пришлось вместе пережить. Уваров перестал говорить о политики. За последние дни, он не сказал об этом не слова. Владимир Николаевич сильно заботился о дочери. Он спрашивал, все ли ее устраивает, болит ли у нее что-нибудь. Люба была счастлива. Затем Анну Алексеевну выписали из больницы, прописали необходимые таблетки и ей стало совсем хорошо. Уваровы стали обживаться. Еще через год им удалось уехать на Восток. Самая отдаленная территория. Там жила подруга Любы. Марина, так ее звали, с радостью приняла гостей. Люба устроилась на работу, Владимиру Николаевичу и Анне Алексеевне выплачивали пенсию. Ее хватало на жизнь сполна. Они даже помогали деньгами дочери. Казалось, что нет никакой войны. Просто семья решила переехать, но того города на границе уже не существовало. Его сравняли с землей авиаударами. Много бойцов там полегло, таких как Александр Белозеров.