— Давай снимем эту херню, — содрал с меня халат и, подхватив одной рукой за талию, затащил к себе в кабинку. — Сейчас я тебя искупаю, — бормотал озабоченный, растирая своими ручищами моё тело, взбивая гель для душа до пены. — Моя маленькая грязнуля, — подхватил меня под ягодицы и, прижав к стенке, заставил обвить его туловище ногами.    

И снова я пропала. Сдалась, как слабохарактерная нимфоманка, позволив этому проходимцу делать со мной всё, что придёт в его голову.     

Пока он овладевал мной, нежно и так непривычно, я просила большего, умоляла трахнуть меня так, как он делает это всегда. А потом кричала от двух оргазмов подряд и снова признавалась ему в любви.       

Глупая… Какая же дура. 

Матвей кончил в меня и с той же нахальной ухмылочкой отстранился, разглядывая моё пылающее лицо. А я ненавидеть себя начинала. Не за то, что так легко сдалась ему после измены, а для меня это было именно изменой. А за то, что влюбилась в него. Так глупо, так губительно для себя. Ведь не о такой жизни я мечтала. Не собиралась становиться подстилкой богатого мужика, который, ко всему прочему, еще и старше меня на полжизни. А еще опасный, взрывной, да псих он полнейший. И я... Тупица из Чекалина. 

— Иди сюда, — чмокнул меня в щеку и, прижав к себе, вытащил из душевой кабинки.   

Взял полотенце и начал вытирать меня, особо бережно промакивая капли воды на груди. А я стояла, как кукла безвольная. Не знала, как реагировать на него, не могла забыть ту сладкоголосую девицу, что звонила ночью. Не могла принять то, что он сделал и сопоставить с его отношением ко мне.

Его ласка и забота никак не вязались с тем, что ещё совсем недавно он трахал другую. В то время, когда я ждала его в Чекалине, день ото дня гипнотизируя окно и надеясь увидеть знакомый внедорожник. Как ревела в подушку, надеясь всем сердцем, что завтра он приедет и заберет меня.

Матвей мог бы, конечно, навешать мне лапши на уши и сказать, что эта девица была с ним давно. Ещё до меня. Мог, но не стал. Для него это в порядке вещей… Он не посчитал нужным оправдываться. И от такого отношения было вдвойне больней. Лучше бы я ничего не знала и жила в счастливом неведении.

— Я сама, — отобрала у него полотенце, когда опустился с ним ниже живота и стала остервенело натирать кожу, где ещё несколько минут назад касались его пальцы. Ласкали, сжимали, раздражали кожу своей шероховатостью и в то же время заставляли извиваться от сумасшедшего наслаждения. Звериного, больного, почти мазохистского.

Матвей прищурился, но полотенце забирать не стал.       

— Может хватит дуться на меня, Стеш?         

Может и хватит. А может и нет. Лично я склонялась ко второму варианту. Уж больно спокойно он выглядит, в то время, когда меня изнутри разрывает от ревности. Когда хочет бить его по лицу наотмашь, чтобы почувствовал, чтобы понял, как мне больно.

— Больно нужен ты мне, дуться ещё, — отбросила полотенце в сторону и прошла мимо него.

Вернее, хотела пройти.                
Северов не дал.          

Схватил меня за запястье и дёрнул на себя. Глаза зажглись нехорошим огнём — вывела, значится. Что ж, приятно. Хоть и крайне опасно.

— Притормози, маленькая. Не забывай, с кем разговариваешь, — говорил, стиснув зубы, тщательно сдерживая ярость.

Зацепили, видимо, мои слова.             

— С кем же? С бандитом? С кобелём? С насильником? А может… — его тяжёлая рука легла мне на губы, принуждая замолчать.

Северов подступился ко мне вплотную и прошипел в лицо, бешено сверкая потемневшими глазами:

— С твоим будущим мужем! И не смей так со мной разговаривать, Стеша, иначе, будешь наказана. Закончились игры.