— Матвей? — захотелось ударить эту прошмандовку, чтобы, наконец, забыла моё имя, как я забыл её.

— А что тебе Матвей? Я за него! — Стеша ввела меня в ступор. — Он мой, слышишь, шлюха?! И ты, Матвей… Как же я ненавижу тебя! Зачем ты так со мной? — казалось, мелкая задыхается и я в её сторону дернулся. — Не подходи! Суку лучше свою обнимай!

Подбоченилась, порозовела вдруг, руки в боки упёрла. Ни хера же себе, тихая кошка.

— Матвей, что происходит?!

Ещё немного и мне начнёт это нравится. Только глаза Стеши опасно сверкнули и я очень хорошо знал, что последует дальше.

— Стеш, иди в дом, — бросил пакеты на бетон, приготовшись к тому, что сейчас начнётся то, что моему ребёнку не пойдет на пользу.

— Ага, сейчас! Побежала уже, Север! Предлагаешь мне язык в жопу затянуть и смотреть, как ты резвишься на всю катушку в то время, пока я вынашиваю твоего ребенка и дохну от голода из-за токсикоза? Что ж, я согласна! Но только если у тебя баба слепая будет! — и бросилась на девку, оголив когти, ну кошка, честное слово!

Мать твою, такого мочилова я в девяностые не видел. Обязательно залюбовался бы сим зрелищем, если бы не котёнок, которого носит в себе моя дикая кошка.

Бросился оттаскивать Стешу и отдирать её руки от шалашовки, но не успел перехватить кулак шлюхи, который врезался в живот Стеши.

*****

Таким я не видела Северова никогда. Нет, я видела, конечно, его злючим, словно бешеная псина. Я даже видела его в ярости. Вот только сейчас мне показалось, что он полностью потерял человеческий облик. В тот момент, когда он отпихнул от меня свою сучку и, не заботясь о том, что она упала навзничь прямо на землю, заглянул мне в лицо. Я открыла было рот, чтобы послать и Северова, и сладкоголосую шлюху по известному адресу, но вовремя его захлопнула. В его глазах огонь горел. Пламя там пылало. Впервые за всё время нашего с ним тесного общения я испугалась по-настоящему. Как будто в него вселилось какое-то жуткое существо, жаждущее крови того, кто навредит его потомству.       

— Как ты? — ему, похоже было трудно говорить.

Грудная клетка быстро вздымалась и опускалась, а лицо бледное, как мел — ни кровинки в нём.

— Да нормально я! Иди вон, у девицы своей спрашивай! — повела плечами, избавляясь от его рук, пальцы которых больно впивались в кожу даже сквозь одежду.

Не желая больше участвовать в этом фарсе, а также, прихватив трофей — клок чёрных волос этой стервы, который до сих пор зажимала в кулаке, я бросилась в дом.

Уже на крыльце услышала дикий визг сладкоголосой и, обернувшись, впала в состояние шока.

Матвей отодрал девицу от земли и, впившись пальцами ей в горло, отвешивал звонкие, тяжёлые пощёчины, отчего её голова моталась со стороны в сторону, как у болванчика.

Нет, я, конечно, не прониклась к ней вдруг симпатией или что-то в этом роде. Но однозначно стало жаль её…

— Ты что, сука ебаная, играть в игры со мной вздумала?! — каждое слово сопровождалось ударом и меня снова замутило. — Решила на мою семью руку поднять, тварь?!

Девица повисла на его руке, безвольно уронив голову, а у Северова, судя по всему, планка запала окончательно. Он даже не понимал, что ещё немного и убьёт её. Или понимал, всё же?

— Матвей, хватит! — бросилась к нему и, вцепившись в руку, которой он избивал девушку, попыталась заглянуть в глаза. — Успокойся, слышишь?! Отпусти её!

Только говорила я, видимо, уже сама с собой. Матвей был не со мной… Он не видел меня и не слышал. Лишь его обжигающий, сумасшедший взгляд, что под кожу пробирается и вызывает дрожь. Так, что захотелось убежать и спрятаться.

Он смотрел сквозь меня, а сладкоголосую всё так же держал на весу. Её лицо превратилось в кровавое месиво и тошноту, что резко подступила к горлу, я уже не смогла сдержать.