– В первый раз вижу, чтобы студент проводил урок даже лучше учителя – с восхищением произнесла она и поставила мне в зачетку «отлично» за уроки химии.

К сожалению, Наталья Г наотрез отказалась переносить оценку «отлично» в графу уроков биологии, несмотря даже на оценку школьной учительницы. Только лишь одна четверка по практике мешала мне получить повышенную стипендию. Я ходил к декану нашего Естественно-географического факультета вместе с Натальей Г, чтобы она исправила свою четверку. Она в истерике кричала на меня и даже пару раз матерно выругалась. Никогда в своей жизни я не встречал человека, который бы меня так не любил.

– Если вы поставите этому наглецу «отлично», то я напишу заявление об уходе! – сквозь слезы произнесла Наталья Г.

Декан был бессилен. Неравное противостояние Давида с Голиафом.

– Это всего лишь цифры, мы же это понимаем – поддержал меня декан, когда Наталья Г покинула кабинет.

– Но разве не из цифр сейчас состоит наш мир? – спросил я декана и, не дожидаясь ответа, вышел.

Я не получил повышенную стипендию и красный диплом стал еще дальше от меня.

Новогодние праздники заканчивались, но мне больше не нужно было идти на занятия по английскому языку. Я прекратил второе образование из-за больших нагрузок в связи с дипломной работой и государственных экзаменов. Было очень тяжело бросать изучение английского языка, но он помог мне попасть в Америку. Его главная роль сыграна, и теперь он уходит на второй план. Самообразование никто не отменял. В университете началась пора консультаций, конференций и подготовок к государственным экзаменам и дипломным защитам. Моя дипломная работа уже была готова. Я начал ее делать еще на первом курсе вместе с научным руководителем с кафедры ботаники. Темой диплома стала «Флора и фауна Сокско-Кондурчинской стрелки». Эта уникальная стрелка находилась в селе Красный яр, где жила моя тетя вместе с бабушкой. В детстве я каждое лето проводил там и купался то в реке Сок, то в реке Кондурча. На стрелке можно было стоять одной ногой в холодной Кондурче, а другой в более теплом Соку. В течение пяти последних лет я ездил на эту стрелку и собирал там растения в гербарии. Затем мы вместе с научным руководителем опознавали и классифицировали их. Однажды, возвращаясь из Красного яра, я забыл пакет с гербарием в салоне автобуса. Я получил легкую взбучку, сначала от научного руководителя, а потом от тети, но дипломная работа была готова. Теперь мне оставалось лишь сосредоточиться на государственных экзаменах.

В единственный выходной день, в воскресенье, я рано проснулся, покормил пса и пошел в тренажёрный зал. Я ходил туда не столько из-за тренировок, сколько из-за того, что там была горячая вода, душ и сауна. Спортсменом меня сложно было назвать, но мыться мне где-то надо было. В маленькие тазы, в которых я мылся стоя посреди кухни всю жизнь, я уже с трудом помещался, поэтому я нашел альтернативу и купил абонемент в новый тренажёрный зал. После легкой тренировки и отличных водных процедур я вернулся домой. Я увидел, что отец, как всегда, лежит в стельку пьяный на своей кровати и громко храпит. Пройдя в свою комнату, я быстро перекусил и решил вздремнуть. Пролежав в кровати двадцать минут, я так и не смог сомкнуть глаза из-за жуткого храпа, который раздавался из соседней комнаты. Я прислушался. Храп за стенкой начал напоминать ритмичный кашель. Я зашел в комнату к отцу, где сильно пахло мочой. Я попытался поговорить с ним, но он даже и не повернулся в мою сторону, а продолжил лежать на животе, издавая звуки похожие на кашель. Я еще раз окликнул отца. В этот раз он попытался встать, но у него получилось лишь прокашлять неразборчивое слово. Я подумал, что он, как обычно, напился до такого состояния, что даже не может встать. На протяжении уже двадцати лет он, не переставая, пьет до беспамятства и сутками не встает с кровати. Я перевернул его и понял, что отец пытается что-то выговорить, но не может. Его бородатое лицо побелело, а на лбу выступил пот. Я тут же побежал к телефону и вызвал скорую помощь. Пока я ждал врачей, отец, не переставая, хрипел, а я ничем не мог ему помочь. Я то и дело выбегал на улицу, чтобы встретить машину скорой помощи, но ее не было. Через сорок пять минут работники больницы доехали до нашего дома. Работников было двое, молодая полная медсестра и худощавый доктор больше похожий на студента старших курсов. Зайдя в комнату к отцу, доктор послушал пульс. Ни руки, ни ноги не шевелились, лишь только большие черные глаза с удивленным видом следили за происходящим. Я помог медсестре сделать ему укол и когда взял отца за руку, то почувствовал, насколько она была теплая. Последний раз я держал его за руку, когда мне было шесть лет. Мы всей семьей гуляли по набережной реки Волга и делали фотографии. Отец, которого я не знаю, часто смотрел на меня с того снимка пятнадцатилетней давности. Полчаса работники больницы возились с отцом, попутно заполняя какие-то бумаги.