Сидя на массивном стуле с резными подлокотниками, он сохранял прямую, горделивую осанку. Справа от него на столе лежала панамская шляпа с широкими полями, слева – две книги. В нагрудном кармане жилета виднелся уголок подобранного по цвету платка. Изысканный аромат, исходящий от пожилого мужчины, был настолько интенсивным, что щедро нанесённый одеколон Михаила на его фоне казался дешёвой бензиновой отдушкой. Несмотря на свою неопытность в парфюмерии, Михаил сразу же ощутил колоссальную разницу в качестве и стоимости. Каждый жест незнакомца отличался плавностью и обдуманностью. На его бронзовых от загара руках парадоксально сочетались идеально ухоженные ногти и заскорузлые мозоли на пальцах.

Михаил застыл на месте, поражённый видом этого импозантного джентльмена. Ему вдруг пришла в голову мысль: возможно, бывший дипломат или профессор. Однако, не успев развить эту мысль, его внимание резко переключилось на нечто совершенно неожиданное: рядом со Светланой сидел белокурый веснушчатый мальчик лет шести-семи.

При виде ребёнка Михаила охватила острая тревога. Сердце болезненно сжалось, а в горле образовался удушающий комок. Лелеемые планы и надежды вмиг оказались под угрозой. Он отчаянно пытался отогнать пугающую догадку. «Нет, это не может быть её сын, – убеждал он себя, но сомнение уже пустило корни». Михаил начал беспокойно осматривать помещение, переводя взгляд с одного посетителя на другого, ища спасения от неприятной реальности. Тем не менее, его глаза с непреодолимым упорством раз за разом возвращались к мальчику.

– Проходите, Михаил, садитесь, где вам будет удобно. Знакомьтесь: это Вадим Николаевич, Геннадий, Сергей, Марина, – Светлана поочерёдно называла имена присутствующих, мягко указывая рукой в их сторону. – И ещё один Серёжа, – её взгляд упал на мальчика, и лицо мгновенно преобразилось; глаза засветились нежностью, а улыбка стала ещё более доброй и тёплой.

Вадим Николаевич слегка кивнул ему головой, остальные поприветствовали Михаила взглядами.

Внутренне поколебавшись, Михаил направился к правой стороне стола, где сидела Светлана, и опустился на стул рядом с мальчиком, замечая на себе взгляды всех присутствующих. Ощущение неловкости не покидало его, но он постарался придать своему лицу как можно более непринуждённое выражение. Не успел он устроиться, как неловкую тишину прервал энергичный голос Светланы:

– Вадим Николаевич, вы не дорассказали…

Эти слова сразу же разрядили напряжение, возникшее с появлением Михаила. Внимание присутствующих переключилось на человека, сидевшего во главе стола. Михаил почувствовал одновременно облегчение и лёгкий укол разочарования от того, что его приход не вызвал у Светланы особой реакции. Украдкой наблюдая за ней, он искал хоть малейший знак, обращённый к нему, однако всё внимание Светланы было приковано к предстоящему продолжению рассказа Вадима Николаевича.

– Да, Светочка, позвольте продолжить мою небольшую историю. Представьте себе: день клонится к вечеру, и я, завершив свои садовые хлопоты, начинаю собираться домой. Убрав инвентарь – лопаты, грабли – я заметил, что у меня осталась примерно полбулки хлеба. Я не стал забирать его назад домой, а решил оставить птицам – весной они особенно нуждаются в нашей поддержке. Поэтому я нарезал хлеб и стал искать место, где бы его положить. Но возник вопрос: где именно? Бросить на землю значило проявить неуважительное отношение к хлебу и вообще труду человека – «хлеб – всему голова». Тогда мне пришла в голову идея оставить его на крыше домика. Но, – тут он слегка развёл руками, – крыша оказалась слишком покатой для этого…