И если кому-то кажется нелепым обсуждать съеденное за обедом, то после жизни во Франции это станет для него действительно интересным и важным. Вот уж верно сказано почти два века назад французским филисофом и кулинаром Жаном-Антельмом Брийя-Савареном: «Получать удовольствие от еды можно в любом возрасте, при любых обстоятельствах, в любой стране и каждый день» («Физиология вкуса, или трансцендентная кулинария…», 1825)

Если бы Поль мог обладать какой-то суперспособностью, то он бы выбрал возможность отключать окружающий шум. «Щелк» по кнопке «mute» невидимого пульта. Мир в движении, но звук отключен. Как в немом кино.

Интроверт, погруженный в свой внутренний мир, он всегда любил тишину. Наверное, неслучайно его любимым хобби стало подводное плавание. Лишь там он мог оказаться в полной тишине, наедине с самим собой. Или, например, поездка на машине была для него одним из самых медитативных моментов, когда монотонный шум мотора и бегущий впереди серый асфальт, помогали ему уходить в свои мысли. Многие принимали его отстраненность за умение слушать, а его умение контролировать эмоции – за спокойствие. Но он лишь пытался оградить себя от ненужных выбросов адреналина в кровь – такова первобытная способность мужчины, помогавшая древним людям спасаться от хищников. Но эмоции никуда не уходили, а лишь собирались в плотный клубок где-то в районе желудка.

Вместе с Лизой и детьми ему редко удавалось побыть в тишине. Когда они ехали в машине, в противоположность ему, Лиза как будто наоборот всячески старалась от этой тишины избавиться. Вот опять она завела какой-то разговор.

«Щелк».

– К тебе прямо надо записываться на прием заранее, да еще и предоставить список тем, которые тебе интересны. Правда, учитывая, что это только мотоцикл и футбол, то получается, что у меня вообще нет шансов…

«Щелк», «щелк», «щелк».

Иногда он ненавидел Лизу за производимый ею шум. Когда Поль слышал ее громкий голос, усиленный криками детей, которые с задних кресел машины то норовили дернуть его за волосы, то вылезти в окно, он снова начинал ощущать этот комок.

– Ты знаешь, что дети лучше реагируют на спокойный и уверенный тон родителя? – частенько напоминал он Лизе.

– Я уже заметила, когда ты занимаешься с детьми, насколько хватает твоего спокойного уверенного тона.

Его жизнь как будто поделилась надвое. До рождения детей и после. Родительство оказалось одним из самых счастливых состояний, но и самым серьезным испытанием. Прежде всего, для их пары. Если раньше у них была полная свобода, то теперь нужно было думать постоянно о ком-то, кроме себя. Планировать заранее. Это словосочетание вообще вгоняло его в легкое состояние паники.

Если раньше она смотрела на мужа с обожанием, восхищалась его достижениями, дарила ему постоянную заботу и тепло, то теперь он отступил на второй план. Он старался, как мог, помогать ей с детьми и по хозяйству в надежде снова увидеть этот взгляд. Или хотя бы, чтобы она расправила нахмуренный лоб и улыбнулась. Но, казалось, что она даже не замечает его усилий.

Раньше доказательством любви была ее страсть, а теперь, ложась в кровать, она сразу возводила между ними стену, беря в руки книгу.

Любила ли она его вообще? Ему казалось, что отсутствие былого желания с ее стороны – это верный признак того, что любви нет.

– Может быть, если бы ты больше проявляла инициативу, все бы было нормально, – иногда пытался он донести до нее свои тревоги.

– А может быть, если бы ты хоть немного мне показывал свои чувства и говорил комплименты, то у меня и желание бы возникало чаще? Все мужчины мира этим успешно пользуются.