+++

«Чтобы стать «хорошим писателем» необходимо по преимуществу, больше читать и меньше думать. Чтобы стать «хорошим философом» необходимо больше думать и меньше читать. Ибо «хороший писатель» пишет для массового читателя, «хороший философ» же, в первую очередь для себя, и для того небольшого круга, которому будет интересна его глубина. И в том их принципиальная разница. И это только на первый взгляд, этот тезис – спорный. Кто осознает всю глубину этого различия, тот поймёт, почему у «хорошего писателя», в его трудах, как правило, мало глубины, и много музыкальной гармонии образности сюжета, и красоты хрестоматийно правильного слога, воплощающегося в художественно отточенное и слаженное изложение. У «хорошего философа», как правило, мало всего того, что так привлекает массового читателя, но всё это с лихвой компенсируется глубиной умозрения, и проникновенным угадыванием незримого и потаённого.

Всё это часть той парадигмы, в которой соотношение глубины и поверхности, для всякого созидающего творчества – дифференцированно относительно. Парадигмы, определяющей всякие поля искусства, на которых талантливое, отличается от гениального, именно этой соразмерностью, форм относительных парабол воззрения.

+++

«Взаимодействие вещей, на примере нашего разума: Желания – ищут возможности, возможности – рождают желания» …

+++

«Человек именно тогда стал настоящим человеком, когда начал ограничивать свою животную свободу, то есть когда обрёл ответственность. Но кем он стал, когда начал ограничивать свою психофизическую свободу, свободу своего духа и своего разума? …»

+++

«Тебя всё время мучает один и тот же неразрешимый вопрос: Что важно в жизни, а что не очень, что первостепенно, а что второстепенно, что по-настоящему достойно чтобы посвятить ему свою жизнь? И хотя ты понимаешь, что разрешить этот вопрос всё равно, что найти окончательную истину, – что найти «философский камень», но, тем не менее, этот вопрос периодически встаёт несгибаемым колосом в твоём воспалённом разуме. Ибо ты постоянно замечаешь, что всякая на первый взгляд «неважность», при определённом угле зрения становится наиважнейшей, как и всякая «важность», – переворачивается, высвечивая своё покрытое ракушками дно. И ты снова в недоумении…»

+++

«Чтобы заглянуть за грань, необходимо видеть эту грань, или хотя бы априори знать её. Ведь невозможно перелезть через забор, не видя его, – не будучи уверенным, что он существует. Мы, люди, очень хитрые натуры, мы сами для себя определяем условные границы, чтобы затем преодолевать их. Ведь мы подсознательно чувствуем, что иначе удовлетворение как таковое, – невозможно. В отсутствии естественных границ и препятствий, наше желание удовлетворяться, заставляет нас рисовать себе искусственные границы, строить для себя самих, номинальные и откровенно фальшивые препятствия».

+++

«Вы когда-нибудь задумывались, почему человек так склонен ограничивать себя, в чём смысл его самоистязания? Зачем нужна эта внутренняя напряжённость? Для усиления аффектов? Может быть. Но он не может не понимать, что усиление аффектов – опасно! Впрочем, когда это наша «воля» задумывалась над опасностью и останавливалась перед ней? Она скорее всегда стремилась к ней и жаждала её. Её «сила» всегда была прямо пропорциональна желанию опасности. (Или наоборот). «Слабая воля» лежит неподвижно под камнем, не смея высунуть носа. Для неё представляет опасность даже лёгкий ветерок. «Сильная же воля» – сама ищет бурю, чтобы насладиться той великой опасностью, которую несёт собой всякая буря.

Всякая сила, чтобы ощутить своё бытие и мощь, обязательно должна удариться во что-то достойное её. Другой возможности, чтобы почувствовать себя, у неё нет. Все разговоры по поводу того, что «сила» может не действовать и, тем не менее, сохраняться как «сила», – полные бредни. Ибо то, ныне повсеместное убеждение, что человек обладая определённой силой, может спокойно жить, не проявляя эту свою силу, и всё же оставаться сильным, я считаю именно бреднями. Как только в «силе» нет необходимости, она не минуемо засыхает. Её существование и её потенциал определяется только -