Я в полной ж… жизнеутвердительной позиции. Если только за следующим поворотом не материализуется магазин и заправка, то я застряну в этом «проклятом углу» надолго. Все мы знаем, что чудес не бывает. И остаться мне…

Стоп! Что-то вырисовывалось вдали. Нечто похожее на…

Я не поверил своим глазам! Это была самая настоящая автозаправочная станция с прилегающим к ней магазином. Я такие только в кино иностранном видел. У нас только заправки с кафешками, да и то не в такой глуши. А это полноценный магазин, да ещё и самообслуживания. Я так сильно обрадовался, что чуть было во весь голос не заорал вспомнившуюся песню: «Я не верю в чудесааааа…». Благо у меня хватило ума не петь вслух, тем более с моей головной болью и музыкальным слухом.

Нива уже начинала глохнуть. Я успел добраться до заправки на последней тяге. На повороте к заправке меня встретила стелла с указанием цен на топливо. На ходу приметил, что 95-й опять подорожал. На заправке были установлены две колонки. Обе свободные, к моей радости. Я подъехал к первой. Заглушил двигатель. Нива послушно замолчала. Воцарилась тишина. Тишина и духота. А ещё головная боль.

Болезненные пульсации в висках усиливались. Может быть, таблетки от головы есть в магазине при заправке? Я посмотрел в сторону магазина. Средней паршивости захолустное строение с большими витражными окнами, на которых красовалась выцветшая реклама. Справа от обшарпанного входа в магазин разместился грязный тип в тряпье и длинной спутанной бородой в шапке-ушанке; и это в такую-то жару. Он стоял, сгорбившись с табличкой в руках и что-то бормотал себе под нос. По всему виду было понятно, что это местный бездомный.

По другую сторону от входа расположились двое молодых ребят с прилизанными – будто корова прилизала – причёсками. В белых рубашках, чёрных брюках и ботинках. Поверх рубашек, под шеей у обоих были надеты галстуки-бабочки. Один из них сжимал в руках стопку брошюр. Эта странная пара по всей видимости разделяла мой дискомфорт относительно духоты. У каждого из них на рубашках в районе подмышек вырисовывались пятна пота.

Я вынул ключи зажигания и прихватил с собой бумажник. Открыл дверь, которая распахнулась со скрипом, и кряхтя выбрался наружу. В лицо тут же ударил горячий сухой ветер. Закрыл дверцу и осмотрел ниву. Когда-то белого цвета сейчас её покрывало несколько слоёв пыли и грязи. Вставив заправочный пистолет в бензобак, отправился к магазину в надежде, что местные завсегдатаи меня не заметят.

Уже у входа, когда я потянулся к ручке двери, боковым зрением заметил фигуру, хромающую в моём направлении. В нос ударил резкий, неприятный запах. Ко мне ковылял тот самый бездомный.

– Эх, брат! – прохрипел он. – Ты ента, мелочишкой не обеспечен, случаем?

Его рот растянулся в ужасно приветливой улыбке, обнажив мне на показ жёлтые гнилые зубы. Запашок стоял такой, что начинало резать глаза.

– Не-не! – Прищурившись, отнекивался я.

– Ну ладна тябе, ёшкин мошкин! Пару рубликов на хлебушек для дедушки. – Бездомный протянул костлявую грязную руку, в другой он сжимал табличку с неразборчивой надписью. – Вот сюда положи, а! И дедушка пойдёт покушает.

Если бы не вонь в реальности, то можно было представить, что это сказочный персонаж. Леший там или старичок-боровичок. Я уже было потянулся к бумажнику, как вдруг…

– Отстань от парня, дед! – …услышал за спиной требовательный энергичный голос. Обернувшись, понял, что голос принадлежал одному из ребят в рубашках. Как же тихо они подкрались.

– А вы ента, окаяные полоумные, подите прочь! – Потряс бездомный кулаком в воздухе. И тут же обратился ко мне. -Ты ихнюю ахинею не слушай. Лапшу вешают честному народу. Они ента, сяктанты!