И вот в один из опасных моментов матча я отобрал у него мяч и случайно задел его ногу. Он даже не упал, да и все было в пределах футбольных правил. Но Гарик взорвался, как раскаленный уголь в костре. Отвесив мне крепкого поджопника, он процедил сквозь зубы:

– Эй, ты урод, я тебе сейчас по сопатке надаю!

– Все было по правилам, – попытался оправдаться я.

– По правилам? По правилам, говоришь, урод? Выйдешь со мной один на один, урод?

– Я младше тебя. Я не буду.

– Тебе сколько?

– Пять, – признался я, чувствуя, как дрожат колени.

Гарик бросил взгляд на свою банду и спросил:

– Знаете его? Кто он? – кивнул на меня.

– Да он новенький. Ничего из себя не представляет, – ответил один из них, усмехаясь.

– Ну, так что, новенький, пойдешь со мной один на один? – спросил Гарик, сверля меня своими кислотно-оранжевыми глазами. Его банда обступила меня со всех сторон, как стая голодных волков.

– Кого ты тянешь? – спросил Гарик.

Я молчал, потому что не понимал, что он говорил.

– Он не понимает, – сказал кто-то из банды.

– Тупой! – донеслось следом.

– Тормоз. Гарик его нокаутирует.

– Кто за тебя вписаться может? – пояснил Гарик.

Я молчал. У меня было мало друзей, а тех, кто готов был за меня драться, вообще не существовало. Я пожал плечами. Банда загоготала.

– Не хочешь со мной один на один – выбирай любого, – сказал Гарик и указал на свою банду.

– Но они старше.

– Ему пять, ему пять, – тут же парировал Гарик, ткнув пальцем в сторону кандидатов из своей банды.

Драться я не хотел. Внутри меня все сжалось, холодный страх заполнил живот. Я ощущал, что если не произойдет чуда, меня побьют, а может даже и убьют.

– Выбирай, урод! – рявкнул Гарик. И замахнулся на меня рукой:

– Иначе хана тебе!

Я лихорадочно оглядывал банду, пытаясь выбрать хоть кого-то.

– Это что? – Гарик указал на мои новые бутсы, подаренные на день рождения добрыми людьми. – Снимай.

– Зачем? – спросил я.

– Снимай, говорю! И сюда давай!

Я подчинился, протянул ему бутсы и стал ждать, что будет дальше. Гарик бросил их на траву, спустил с себя шорты и начал на них мочиться. Внутри меня все клокотало от злобы и от страха. Когда Гарик закончил свое мерзкое дело, он натянул ухмылку и поднял на меня глаза:

– Выбирай. Либо драться, либо наденешь их!

Несмотря на свой возраст, я уже знал, что значило надеть такие бутсы. Я бы считался опущенным, стал бы изгоем и объектом постоянных издевательств. Худшая участь, которая могла постигнуть ребят в этом месте.

Я не смог сделать выбор. Внутри все клокотало, слезы наворачивались на глаза, и я рванул прочь со всех ног к своему корпусу. Банда Гарика осталась позади, а я мчался вперед, не оглядываясь, пытаясь убежать от страха и унижения.

Проснулся. Сердце стучало быстро, а на лбу был холодный пот. Я вспомнил этот момент, и это не просто сон, это действительно произошло со мной на самом деле. Все было точь-в-точь как в этом сне. Нащупал на тумбочке телефон. 3:25. Тяжело вздохнул, положил его обратно и посмотрел в темноту. Затем я услышал, что за окном заходились лаем собаки. Видимо, это взбесились псы, которых держали хозяева тех коттеджей. Встав с кровати, не включая светильник, я распахнул окно и почувствовал на лице морской солоноватый воздух.

Псы заливались каким-то совершенно остервенелым лаем. Мне кажется, собаки так лают на чужака, который забрел не на ту улицу.

А затем я услышал это. За миг до того, как задребезжали стекла, я пытался дать этому звуку здравое объяснение.

И я понял, вот он – этот гул.

Начался он на какой-то запредельной ноте, которая не доступна уху человека. Этот звук был настолько сильным, что подавил все остальные звуки: шум города, лай псов. Мир стих на считанные секунды. А затем гул ударился в дома, натянул оконные стекла, как гитарные струны, и те мерзко зазвенели. Уши мои заложило, словно ватой. Потом этот звук перешел в совершенно другой диапазон и обрушился на город объемным басом, отчего задрожали стены и я ощутил его у себя в груди. Спустя считанные секунды он переместился вверх, словно нечто взмыло в небо, чтобы там продолжить свою жуткую песнь. Теперь он звучал отдалено и я мог как следует вслушаться в него. Гул напоминал воздушную сирену, которая воспроизводилась задом наперед.