Париж: Деноэль, 1937. С. 277.

«К стенам этого крошечного храма были приклеены маленькие пластинки, принесенные по обету, содержащие высокие и оригинальные мысли, такие как «Слава Франции» или «Свобода, Равенство, Братство». Что за еврейский заговор. Совсем «Протоколы сионских мудрецов».

Альбер Коэн. Книга моей матери.

Париж: Галлимар, 1954. С. 49.

В 1980-е гг. вновь стала политически актуальной самая знаменитая фальшивка антиевропейской литературы – «Протоколы сионских мудрецов», что подтолкнуло меня уже в 1989 г.[2] приступить к ее новому систематическому исследованию. Оно побудило меня задаться вопросами об идеологическом и текстовом происхождении документа, заново рассмотреть многочисленные гипотезы относительно плагиатора (плагиаторов), попытаться точно определить условия первого этапа распространения фальшивки и ее восприятия, проанализировать ее обращение в мире начиная с 1920 г., а также исследовать символическую действенность книги. Многие историографические изыскания позволили установить[3], что «Протоколы» были сфабрикованы в Париже в 1900–1901 гг. (самая вероятная дата) службами царской тайной полиции, охранки, агентурой которой во Франции руководил Петр Иванович Рачковский (1850? – 1911), одновременно полицейский и светский человек, обладавший необыкновенным талантом провокатора, мистификатора и дворцового интригана. С конца 1990-х гг. историографические изыскания, проведенные благодаря открытию новых архивных фондов, позволили установить, что автором «Протоколов», плагиатором, являлся Матвей Головинский, работавший на Рачковского. Уже в 1921 г.[4] на основе филологического анализа было показано, что речь идет об апокрифическом тексте; значительная часть «документа», якобы раскрывающего ужасные тайны руководителей «мирового иудаизма», оказалась простым парафразом памфлета Мориса Жоли, опубликованного в Брюсселе в 1864 г. под названием «Диалог в аду между Макиавелли и Монтескьё»; этот памфлет, к тому времени порядком забытый, был направлен против «автократа» Наполеона III[5].

«Сверхсекретный» документ являлся всего лишь грубой фальшивкой, сфабрикованной путем плагиата: уже с середины 1921 г. широкая публика на Западе была осведомлена об обмане, доказательства фальсификации неоднократно публиковались, и можно было полагать, что общественное мнение получило прочную прививку от мощной обольстительной силы «раскрытых» псевдосекретов. Тем не менее, как известно, «Протоколы» продолжили свое продвижение, приспособляясь к очень разнообразным контекстам, став особым проводником современного политического мифа, мифа о всемирном еврейском заговоре[6]. Если сегодня следует вновь взяться за исследование «Протоколов», то не столько для того, чтобы разрешить некоторые остающиеся проблемы, связанные с их происхождением, – персональная идентификация составителя(ей), с первоначальным распространением – передача текста Нилусу, его главному пропагандисту, следовательно, существование цепочки посредников между отделением Охранки в Париже и погромщиком Паволакием Крушеваном, пропагандистом-антисемитом Георгием Бутми или русским мостиком Сергеем Александровичем Нилусом (28 августа 1862 г. – 14 января 1929 г.)[7], – столько для того, чтобы осмыслить феномен непроницаемости мифической конструкции для рациональной критики, в том числе и в современном мире, который, как полагают, расстался с иллюзиями. Если для историографии остаются загадки, которые надо решить, то для антропологии, психосоциологии и политологии открывается целый континент: это материк дьявольского воображаемого в политике, демонологии, снова вкладываемой в современные картины мира. Ибо «Протоколы» представляют собой сокращенную модель антиеврейского видения мира, наиболее подходящего для современности, сосредоточенного на теме общепланетарного господства.