–…Я все еще говорю, иначе нас на копья подымут, – закончил командир импровизированный военный совет, – Ежели кто что получше придумал, пока мы тут языками мелем, то выкладывайте. А коль нет, так по коням.

Получше никто не придумал. Весь отряд влез в седла.

Горяча и без того возбужденных бушевавшим пламенем и предчувствием скорой сечи бешеных коней, выросших на конюшнях Замка Теней, и выставив мечи как копья, весь отряд бросился на прорыв.

Возглавлявший колонну командир конской грудью сшиб не успевшего воспользоваться копьем солдата и зарубил мечом, перегнувшись с седла. Следующие за ним протоптались по еще живой груди копытами. Один из коней заржал – бок животному проткнуло копье. Всадник с проклятьем слетел наземь, подняв при этом тучи пепла. Воздух наполнили стрелы сбежавшихся оцепленцев. Кто-то из отряда коротко каркнул, захлебываясь кровью от удачно воткнувшегося в горло заостренного древка, еще один конь пал. Позади затопали копыта неприятельской конницы…

Шэйрад чуть сдержал коня, чтоб не затоптать упавшего с лошади товарища, протянул ему руку, но не успел – на него налетел вражеский пикинер. Ворлок машинально заслонился от чьего-то меча, сам ткнул Рубилой в ответ, но для него было уже поздно. Его и некоторых других отставших или спешенных уже окружали. Кое-кто раскручивал арканы, однако многие надвигались с оружием. Видимо, приказ был взять живыми, но и против трупов их набольший тоже ничего не имел. Шэйрад отбивался, гарцуя на вороном, пока коню не перерубили ноги ударом топора. Конь упал, сбросив ворлока, и придавил его своим телом. Он кое-как освободился, но не надолго: сзади что-то свистнуло и пребольно ударило по голове. В глазах сразу потемнело, лицо ткнулось в еще теплый пепел и золу, в ушах звенело, но были ли это звуки боя или последствия удара не известно.

Через бесчувственное тело юноши перепрыгнуло несколько солдат. Один из них схватился с последним оставшимся в живых посланцем Замка Теней, второй раскрутил аркан. Веревку наемник перерубил, но от меча не ушел и осел на землю с распоротым животом и пенящейся кровью на губах.

В круг солдат втиснулся всадник в малиновом дублете с белыми вставками, соскочил с пегой кобылы и, не обращая внимания на пачкающиеся мягкие туфли подошел к середине круга, где лежали мертвые, умирающие или оглушенные посланцы Замка Теней.

–Докладывайте, – бросил франт, разглаживая аккуратную русую бородку.

–Дык, вашство, извольте видеть, шестеро мертвыми, трое живцом взяты, два ей-ей отойдут, – ответствовал старшина.

–Это доклад разве? Псу под хвост ваши доклады. Наши потери?

–Дык этого, за полтора десятка перешло, вашство. Десять и шесть землю грызут, пораненных нет, померли оне.

Неизвестный запрыгнул в седло, проигнорировав подставленное плечо солдата, снял украшенный пером цапли алый берет и поправил прическу, потом ударил кобылу пятками, бросив на ходу:

–Объявить отход! Серьезно раненых добить, ни к чему нам обуза, коней словить, пленных в седло, связать и под стражу. И быстро.

Виконт Мурле склонился перед своим непосредственным начальником графом Скеллегом, шефом разведки империи Эдвинн, набирающего силу государства, объединившего под своей рукой земли юго-запада материка.

Граф Скеллег, невысокий и тощий как жердь, оторвался от пергаментных свитков, покрывавших слоями его стол и поднялся из удобного продавленного от долгого сидения кресла. Прошелся по кабинету: три шага от стола до высокого окна, четыре до все еще застывшего в поклоне виконта, подметающего не совсем чистый пол пером на берете. При ходьбе граф кособочился из-за висящей на левом бедре легкой сабли, которая, все же была тяжеловата для столь тщедушного тела. Но Мурле не обманывался, он-то знал, как хорошо его патрон может играть клинком парадной, но остро заточенной сабли.