В воздухе веяло чем-то жутким. Вдалеке появилась дымка, обволакивающая каждое дерево, не упуская ни единого сантиметра. Рисунок звезд постепенно скрывался из виду, только огромная красная луна (Галлая) светила сквозь туман, предвещая нечто страшное. Лагерь граллов погружался в бездну, а в душах воинов притаился страх о еще неизведанном мире потусторонних сил. Серо-красная пелена тумана сгущалась, заполняя страхом последние неохваченные пустоты солдатских сердец. Горны и барабаны играли в одном ритме, зомбируя радостные эмоции и пряча их в самые потаенные места человеческой души. Возле шестов разгорались маленькие костры, рядом с которыми прыгали и танцевали одетые в грязные лохмотья колдуны.

Внутри шатра Кривды суетился человек, выискивающий в сундуке ритуальные реквизиты, необходимые для жертвоприношения. Поиск длился недолго, тряпичный мешочек оказался в самом низу сундука, в очень укромном месте, куда меньше всего хотелось бы заглядывать. Верховный жрец молил про себя о помощи, войска редели на глазах и жестоко презирали его. В лагере ходили издевательские шутки и небылицы, потихоньку въедающиеся в его подсознание и медленно съедая разум. Голова ходила кругом, мысли перемешались, самоуверенность пропала, последняя надежда была в Азазеле. Достав из мешочка пару щепоток натертых листьев дерева Роппа, на лице Войнара появилась зловещая улыбка, но в сердце притаился устрашающий холодок. Он впервые решился отправиться в царство мертвых и просить Сатану о поддержке темных сил, обещая кровавую плату в виде красивой жертвы из пленников.

Арестанты не теряли шансов выжить, зная, что граллы не охраняют их последнее пристанище. Но в этом и была вся суть замысла, трое из воинов могли спасти четвертого, но только одного, принеся в жертву самих себя. Бежать всем вместе не было смысла, их всех сразу бы переловили и сожгли на костре, но избранному давалась последняя надежда на жизнь. Его отпускали на приличное расстояние от лагеря и устраивали ритуальную охоту. Из огромного числа пленных сбегали единицы, опытные, специально обученные охотники, вылавливали беглецов в считанные часы. Ловко расставленные охотниками ловушки и обученные птицы Пересмешки не давали далеко уйти сбежавшему невольнику.

В палатку с пленниками вошел служитель храма, весь одетый в черные одеяния, сильно бросающиеся в глаза. В его руках был кувшин, наполненный до краев немного вязкой жидкостью. Разлив содержимое в кружки, он попросил выпить напиток до дна. Воины понимали, если они не выпьют добровольно, им все равно зальют его насильно и, стараясь не усугубить свое положение, каждый осушил свою кружку до дна. Затем человек в черном развернулся и ушел, оставив воинов наедине с собой.

– Добрыня, ты должен жить, – тихо промолвил Дорофей, обреченно смотря в сторону Потапа и Викулы.

– Он прав, мы опрафанились. Кто знал, что этот изувер находится рядом с нами. Как знал, зараза, куда свои кости пристроить. – Викул улыбнулся. – Что за невезение? Посреди ночи подняли с кровати силком, можно сказать, вынесли. Не успели отойти от родных пенатов, мозоль натер, вечно ее, родимую, помнить буду. Едва мозоль сошла, нет же, нужно мне было в тот сарай зайти и о бревно головой шарахнуться. Очнулся, чую, горелым навозом попахивает, вокруг огонь разгорается, и я посреди этой картины лежу. Недавно шишка на лбу сошла, и что бы вы подумали, протухшего мяса с голодухи наелись, живот так скрутило, что думал концы отдам. Так что мне точно бежать нельзя, а то после моего побега лагерь еще год хохотать будет.

На лицах пленников появились улыбка и сочувствие.