«Но действительно ли так хороши вот эти…»

Мысли гнома прервали шаги, послышавшиеся за спиной. Бесшумно открылась дверь, и на пороге показался гном в рясе приятного синего цвета. С седой бородой, распущенной на груди и тщательно вычесанной гребнем. Его голову закрывал капюшон. Сегодня действительно выдался прохладный день, но старый Гахкар, первый советник при Царе гномов, скрывая свое лицо под капюшоном и жалуясь на сквозняк в пещерах, мог, таким образом, запросто завуалировать свое нежелание быть узнанным. Однако здесь скрываться было не от кого, и старый гном сбросил капюшон с головы. Факелы осветили покрытое сплошной сеткой морщин лицо с бледно-желтым оттенком кожи. Гахкар поежился, почувствовав как ветерок, гулявший по пещере, найдя брешь в его рясе, обдал его холодком и закутался в синюю ткань, словно в плащ.

– Как тебе наши бойцы, Тунда? – спросил он, обращаясь к тому самому гному, что проводил смотрины.

Гномы, стоявшие в шеренге, все как один низко опустили головы и замерли, приветствуя советника. Таков уж был обычай: пока старший сам не соизволит обратить внимание на нижестоящих в иерархии, приходилось выражать свою покорность столько, сколько это покажется ему нужным. Советник жестом показал, что увидел приветствие, и гномы подняли головы. Тунда покосился на Гакхара.

– Отойдем на секундочку.

Советник кивнул, и оба гнома под руку отошли в другой конец пещеры под любопытные взгляды бойцов, оставшихся стоять в этаком мини строю. Тунда, как только они отошли на почтительное расстояние, где их уже никто не мог слышать, резко остановился и словно стальными тисками сжал Гакхару руку. Советник отпрянул от неожиданности.

– Я че-то не понял, Гакхар, ты обещал мне бойцов, которые будут землю зубами грызть и врагов разметывать!? А это кто?

– Отпусти, мне больно! – Гакхар попытался высвободиться из рук Тунды, но у него ничего не получилось, и он так и остался стоять, морщась от боли.

– Я спрашиваю, что за сброд, на? – прохрипел Тунда. – Ты хочешь, чтобы я отказался от задания, и пропади оно все пропадом, хочешь так? Зачем мне лишняя обуза в пути? – он, наконец, отпустил руку старика, и тот принялся ее растирать, обиженно посматривая на своего собеседника.

– Это лучшие бойцы, Тунда, зачем ты говоришь такие вещи?

– А если я сейчас какому-нибудь твоему лучшему бойцу башку да снесу, прямо вот этой вот булавой? – гном хлопнул по поясу с той стороны, где висело оружие.

Гакхар заморгал.

– Ты чего?

Воин скрипнул зубами.

– Да того, что мне с ними в бой идти, а тебе здесь прохлаждаться! Каков договор был? Я один пойду, гадов мочить! Теперь ты мне лишние проблемы создаешь с этим бродячим цирком, а золота столько же и камни ты мне платишь те же!

– Советники Царя считают, что тебе потребуется поддержка в пути, что ты не должен тратить свои силы, – развел руками советник.

– Да что твои советники знают, кроме как языком молоть, да одно место протирать?

Гакхар побледнел от таких слов, но ничего не сказав в ответ, лишь кивнул. Другого выхода нет. Тунда действительно был лучшим. Никто не знал, откуда взялся этот парень и как он оказался на Драконьей гряде среди остальных гномов, но лучше его не было и похоже не будет. Он действительно мог снести голову любому, даже самому лучшему бойцу из Янтарных рудников. Тунда по ловкости ничем не уступал легендарным ассасинам, а по выученности и мастерству, тактике и стратегии ведения боя, возможно даже превосходил великих мастеров, чьему искусству восхищались все жители Ториана. О делах Тунды ходили легенды, поговаривали, что гном в одиночку может расправиться с дюжиной врагов. Для него ничего сложного не представляет поймать стрелу эльфа, пущенную с несколько десятка шагов, то есть почти в упор, и поломать прямо в воздухе копье, брошенное имперским пехотинцем. Сам Гакхар однажды видел, как Тунда, напившись эля, поднял бугая в таверне одной рукой и вышвырнул его в окно, да так, что он летел еще несколько футов вниз, кувырком от окна из таверны. Говорили и о том, что Тунда знаком с магией Силы, хотя Гакхар не был уверен, правда ли это или нет, потому что даже лучшие чародеи Янтарных рудников знали в совершенстве предметную магию амулетов и начертательных символов, но никак не могли освоить ту же магию стихий.