– Знаете, я не уверен, что смогу это сделать, – признался он.

– Ладно, давай мне. – Абагейл протянула руку.

Ральф с сомнением посмотрел на Дика. Тот пожал плечами, и Ральф отдал нож.

– Господи, мы благодарим Тебя за тот дар, который сейчас получим от Твоих щедрот. Благослови свинью, которая может накормить нас, аминь. Отойдите подальше, мальчики, кровь брызнет фонтаном.

Она перерезала свинье горло одним четким ударом – некоторые навыки не забываются в любом возрасте – и как могла быстро отступила в сторону.

– Ты развел огонь под котлом? – спросила она Дика. – Большой огонь во дворе?

– Да, мэм, – почтительно ответил Дик, который не мог оторвать глаз от свиньи.

– Ты принес щетки? – спросила она Ральфа.

Ральф показал две большие скребковые щетки с жесткими желтыми щетинками.

– Значит, так, надо будет отнести тушу к котлу и бросить в воду. После того как она немного поварится, этими щетками поскребете шкуру, чтобы удалить щетину. Потом мы снимем шкуру с мистера Порося, как с банана.

Оба от такой перспективы чуть позеленели.

– А что делать? – пожала плечами Абагейл. – Мы не можем есть его, пока он в куртке. Сначала надо снять одежду.

Ральф и Дик вновь переглянулись, сглотнули и принялись опускать свинью на землю. К трем часам дня они все закончили. К четырем вернулись к дому Абагейл, привезя с собой свежее мясо, и в тот вечер на обед были свиные отбивные. Дику и Ральфу кусок в горло не лез, зато Абагейл съела две штуки – ей нравилось, как поджаренная корочка хрустит на вставных зубах. Нет ничего вкуснее свежего мяса, которое ты добыл сам.

В начале десятого Джина уже спала, а Том Каллен задремал на крыльце в качалке матушки Абагейл. Далеко на западе молнии беззвучно рассекали небо. Все взрослые собрались на кухне, за исключением Ника, отправившегося на прогулку. Абагейл знала, что творится в душе юноши, и у нее щемило сердце от жалости к нему.

– Но ведь вам не может быть сто восемь лет, правда? – спросил Ральф, вспомнив что-то сказанное матушкой Абагейл этим утром, когда они отправились на поиски свиней.

– Подожди здесь, – ответила та. – Я должна тебе кое-что показать, мистер Мужчина. – Она прошла в спальню и достала из верхнего ящика комода вставленное в рамку письмо от президента Рейгана. Принесла его на кухню и положила Ральфу на колени. – Прочитай это, сынок! – В ее голосе слышалась гордость.

Ральф прочитал:

– «…по случаю вашего сотого дня рождения… одна из семидесяти двух граждан Соединенных Штатов Америки, достигших столетнего возраста… занимающая пятое место по возрасту среди зарегистрированных членов республиканской партии Соединенных Штатов Америки… приветствия и поздравления от президента Рональда Рейгана, четырнадцатое января тысяча девятьсот восемьдесят второго года». – Посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. – Ну и ну, чтоб меня утопили в го… – Он запнулся, смутился и покраснел. – Извините, мэм.

– Сколько же вы всего повидали за свою жизнь! – восхищенно воскликнула Оливия.

– Ничего такого, что могло бы сравниться с увиденным за последний месяц, – вздохнула матушка Абагейл. – Или с тем, что я ожидаю увидеть.

Дверь открылась, и вошел Ник – разговор как раз оборвался, словно все замолчали, зная, что он вот-вот вернется. По его лицу Абагейл видела, что он принял решение, и догадывалась, какое именно. Он протянул ей записку, которую написал на крыльце, стоя рядом с Томом. Она прочла ее, держа на расстоянии вытянутой руки от глаз.

В Боулдер нам лучше отправиться завтра, написал Ник.

Она перевела взгляд с записки на лицо Ника и медленно кивнула. Передала записку Джун Бринкмейер, та – Оливии.