Вслед за Лидой подал документы и я. Начальник внимательно их перелистал, но затем выдвинул ящик письменного стола и начал перебирать в нем какие-то бумаги. Задвинув ящик, зло швырнул в окошко мои документы, прорычал:

– Твой отец – бывший кулак, а не маломощный середняк. Не паспорт тебе надо выдавать, а выслать вместе с отцом куда-нибудь подальше.

Я и тому был рад, что начальник не задержал злополучную справку, не обнаружил подделку. Возможно, он подумал, что справку выдали в сельсовете за взятку, что было тогда обычным делом. Но радоваться было нечему: ясно, что имя моего отца числится в каких-то черных списках.

Из милиции я пошел в контору завода имени Ильича, где выдавали справки о рабочем стаже. Такие справки брали для получения земельных участков в рабочем поселке, но они заменяли и документы о социальном положении и социальном происхождении. Девушка в конторе оказалась мне знакомой по учебе в 6–7 классах. По моей просьбе она быстро нашла книгу о приеме на работу и увольнениях за 1914 год. В ней была запись о приеме Кисунько Василия Трифоновича – моего отца – молотобойцем и увольнении после начала войны в связи с призывом в царскую армию. Девушка спросила, за какие годы искать дальше. Я ответил, что точно не помню, но, может быть, не стоит копаться в книгах, а проще написать, что отец работает на заводе с 1914 года по настоящее время. Девушка согласилась и в таком виде подписала справку у своего начальника.

С этой справкой я пошел за паспортом уже в другое отделение милиции с документами, в которых адрес моего местожительства значился уже по улице Апатова, дом 8, квартира 34 вместо поселка Апатова, улица 8, дом 34. Сейчас, вспоминая об этом, я благодарю судьбу за то, что милицейскому начальнику не показалось странным, что на улице Апатова, застроенной одноэтажными домишками, нашелся дом с номером квартиры аж 34. Будь он повнимательнее – и не видать бы мне паспорта сроком на один год, выданного 29 июля 1934 года первым отделением РКМ города Мариуполя. И не писать бы мне эти воспоминания, ибо паспортная система, введенная в 1932 году, имела целью очистку городов от классово чуждых элементов. А механизм этой очистки был предельно прост: классово чуждому не выдают паспорт, а потом его за проживание без паспорта привлекают к уголовной или административной ответственности, что могло означать либо ГУЛАГ, либо ссылку.

Теперь мне надо было думать о том, где и как прописать полученный мною паспорт. По моему действительному адресу в поселке Апатова – исключается, так как это значит идти в то самое отделение милиции, где мне вместо паспорта пообещали высылку. Исключается и липовый адрес по улице Апатова в несуществующем доме с квартирой № 34.

Решение этой задачи пришло неожиданно, когда я бесцельно бродил по городскому рынку и увидел наклеенное на столбе объявление о наборе студентов на первый курс Луганского педагогического института. Вот где выход из моего положения: выехать в Луганск, поступить в институт и прописаться в студенческом общежитии. Но в институт тоже требуется справка о социальном происхождении, и я снова пошел в заводскую контору за справкой о рабочем стаже отца. Там вместо знакомой мне девушки работала другая. Я попросил ее выдать справку только за 1914 год: мол, мне нужно подтвердить дореволюционный период работы отца. Получив эту справку, я основательно потренировался в подборе чернил и почерка и дописал: «и с 1917 года по настоящее время». Получилось так, что отец работал на заводе с 1914 года с перерывом на войну.

Ехать в Луганск я уговорил своего одноклассника Федора, того самого, который в январе 1933 года возглавил нашу «забастовку». Мы шли вместе в одном экзаменационном потоке. Письменный экзамен по математике проходил в большой аудитории, где на доске были написаны три варианта задач. Я вместо назначенного мне варианта решил все три и сдал свои листочки экзаменатору. Федор, как потом выяснилось, просидел до звонка и сдал пустые листочки. И сразу же стал уговаривать меня вернуться домой: мол, спокойно закончим десятый класс и затем подадим в более солидный вуз в Харькове, Киеве, а то и в Ленинграде и даже в самой Москве.