Проанализировав всё произошедшее, я пришла к выводу, в котором теперь была полностью уверена: в реальной истории Катерина сама приговорила Риарио к такой страшной кончине. Потому что я прекрасно увидела и познала на собственной шкуре, как поступают правильно, если решают силой сменить власть: ни в коем случае не оставляют в живых женщину, которая может быть беременна, и всех детей, которые могли новой власти здорово нагадить своим правом наследования, которое складывается всего лишь из факта их существования.

В воротах палаццо меня остановил Чезаре, которому Ванька передал меня из рук в руки, а сам при этом повернул коня к воротам города, коротко бросив, что ожидать они меня будут именно там. Доросший до капитана парень пристально на меня смотрел и мялся, видимо, не решаясь заговорить о чём-то, очень важном для него.

– Да говори ты уже, – я погладила своего жеребца, дарованного Риарио самой королевой Изабеллой, даже не знаю, за какие заслуги, которого привёл в порядок Фео, а то после неравного боя с наёмниками он был слишком возбуждён, видимо, праздную таким образом свою победу над мелкими людишками, и повернулась к своему телохранителю.

– Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить ещё, будет неуважением…

– Чезаре, – я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. – Я прекрасно понимаю, о чём именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как её имя, кстати?

– Джульетта, сеньора, – он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.

– Красивое имя, – я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошённость. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться ещё пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошёл русский князь. Я ещё не знала, что это мой Ванька, но сердце уже тогда ёкнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.

Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключённых между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо. Медичи с видимым облегчением тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.

Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегчённо выдохнула. Но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чём-то довольно оживлённо переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.

Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться, и уж тем более вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, всё равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что ещё в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством.

     Однако почему-то мне казалось, что если он решит остаться в Италии, то неоднократно будет просить меня о помощи, хотя бы спрашивать советов, потому что я пока смогу ему чем-то помочь, и история из-за нас изменилась некритично, и вряд ли эти изменения даже попадут в учебники истории.