Мы прибегали на конюшню к семи утра, быстренько расхватывали ведра, поили лошадок, раздавали комбикорм, запаривали кашу на обед, брались за тачки. До обеда надо все отбить, подмести проход, двор, если приехали опилки – закидать их в сарай. Фанерной деревянной лопатой. Пластиковых, ловких и удобных, тогда не было в природе. В два часа дня – обед. В смысле у лошадей. Снова налили ведра, пробежались по конюшне и в летники, раскидали кашу. Помыли ванну от каши. Подкидали грязные опилки повыше в навозницу. Дальше – легче. Между прочим – поход в столовую, порцию съесть до конца непросто, готовят вкусно, мясо свое, колхозное. Потом можно вспомнить про цель в жизни, в смысле пойти седлать лошадь.

Глобальные катастрофы типа приезда десяти тонн сена планировались заранее. Старший конюх Палыч, человек вполне разумный, никогда не забывал привлечь к этому делу тренеров и весь состав конно-спортивной секции.

…Но как-то раз система дала сбой. Не получалось что-то там с большой партией. А кормить надо было. Голодными лошадей дирекция никогда не бросала, хотя причиной этому была не совесть или безграничная любовь к животным. Просто в случае любых серьезных накладок Палыч надевал новый ватник, обязательно – белые шикарные валенки если зима и командовал выводить Карабаса. Орловский рысак Карабас был главной лошадью на конюшне. Он возил разряды, выигрывал область, от него тащились киношники. Палыч торжественно взгромождался на жеребца и ехал в контору. Мимо голубых елок и шикарного сугроба на месте огромной клумбы, мимо столовой и магазина. Гордо и непринужденно останавливался возле парадной двери конторы, нисколько не переживая за сверкающие «Волги» областного начальства…

Короче, директор таких выездов не любил, и поэтому сводил причины, их вызывающие, на ноль.

Так вот, чтобы не любоваться еще разок своей кавалерией, начальство с кем-то там договорилось и на конюшню, чтобы перебиться, прислали маленькую машину с сеном. Рассыпным. Всего пять тонн, ерунда какая-то. Ради такой ерунды собирать много народу на погрузку-укладывание было как-то не солидно. Вполне хватит штатного персонала.

Когда конюха эту машину увидели, то чуть в обморок не хлопнулись. Кто и как ухитрился столько навьючить на обычный бортовой «Зилок», осталось загадкой.

… Веселый молодой водитель лихо развернулся во дворе, молниеносно скинул три прочные веревки, крепившие эту передвижную скирду к машине, и кузов пошел наверх. Конюха стояли и смотрели как два идиота, на эту гору сена, которая медленно поднялась над хозяйственными постройками, негромко зашуршала, вкусно запахла летом, дальними полями и незнакомыми дорогами, и наконец рухнула вниз, превращая небольшой дворик в сенной рай. Или не рай.

«Ура!» громко крикнули лошади. А конюхов никто и не спрашивал. Знаете, есть на этой планете один почти что мертвый язык, на котором слова «отчаяться» и «надеяться» звучат одинаково. Так вот, даже не зная этого, конюха отчаянно надеялись что мы успеют сложить эту гору лошадиной еды в стог до того, как шаловливая погода поздравит с праздником труда каким-нибудь подходящим дождиком.

Чтобы закидывать сено наверх, нужны вилы с длинной ручкой. А чтобы оно, сено, не сваливалось, надо брать сразу большой «навильник». Тяжелый. Потом крутить его «через себя», то есть через голову, иначе никаких сил не хватит его поднять высоко. Потому что настоящая скирда или стог складывается по определенным правилам. Основная масса сена кладется на углы. И там утаптывается. То есть надо еще постоянно лазить наверх, укладывать и поправлять. А потом опять снизу кидать.