Но вечер выдался тихий, без дождя, Филиппович восседал на своём царском кресле, разложив обе руки по подлокотникам, хмуро глядя из-под панамки. Инструктор готовил ужин, подставляя загорелую спину жалам комаров. Антон развешивал сырое полотенце да рубаху на верёвки, а Никита Волшебник качал баллоны катамарана. Интересно зачем, отплываем только завтра в обед. Вот ребята медики Маша и Влад с вёслами в руках подошли к катамарану. Что они затевают?

– Ребята, вы домой сбежать решили? – кричит им Костя с бивака.

– Ага! Через тайгу срежем и напрямки в Омск! – улыбается Волшебник.

– Кто с нами на Великан? Скоро стемнеет, кто готов к трудностям и приключениям, собирайтесь быстрее! – командует Никита.

Мы с Жекой переглянулись: заманчивая идея!

– А как возвращаться, в ночь, что ли? – всё же сомневаюсь я.

– Мы туда с ночевой пойдём, – поясняет Маша. – Возьмём пару палаток.

Встретить рассвет на самом высоком утёсе Чусовой – что может быть романтичнее! Сомнений больше не было, и мы с Женей собрали спальные мешки для ночлега на новом месте, ложки и кружки. Из большой общей кастрюли Маша заботливо налила в маленький закопчённый котелок несколько поварёжек горохового супа – инструктор уже приготовил ужин.

– Маша, прольётся, – качала я головой, определённо не веря, что можно подняться на гору с кастрюлькой супа, ни разу не споткнувшись о корень дерева, и подтянуться вверх на камень лишь с помощью одной руки.

– Без жидкого нельзя, я как врач говорю, – не отступалась Маша.

Меж тем небо окрасилось в густо-сиреневый цвет, сумерки опустились на Чусовую, и мы взобрались на катамаран, – нехитрое сооружение из двух надувных баллонов, соединённых между собой несколькими жердями. Инструктор оттолкнул наш катамаран от берега с напутственными словами: «Аккуратней там!», и мы старательно заработали вёслами, чтобы течение не унесло нас. Утром мы должны будем вернуться на завтрак к основному составу лагеря, чтобы продолжить сплав по Чусовой. На Великан поднимались уже по темноте, фонарики были не у всех, и потому Никита шёл сзади группы, освещая путь большим фонарём, благодаря его яркому лучу мы и вскарабкались на утёс, то и дело хватаясь за торчащие из-под земли корни деревьев. Что-то звало меня туда, наверх, что-то отчаянно кипело в моей душе и рвалось наружу, так хотелось мне встретить рассвет на вершине, под самым небом. Маша смогла донести котелок, не расплескав ужин на камнях и кочках, и гороховый суп пришёлся как нельзя кстати. Площадка на вершине оказалась совсем небольшой, и потому наши палатки громоздились под сильным уклоном впритык друг к другу. Но всем очень хотелось спать, и потому ни теснота, ни булыжники под спиной никого не смущали. Не спал лишь Волшебник. Он подбрасывал хворост в костёр и сидел один, рассматривая красные угли. Он был другим, непохожим на нас. Вот мы, как медные пятаки на открытой ладони, простые и понятные со всех сторон. А Никита, самый старший, самый молчаливый, казалось, знал больше, чем все остальные, его зрению было доступно что-то, что неведомо нам. Может, оттого его прозвали Волшебником?.. Голос Никиты разбудил меня:

– Эй, сони-романтики, кто рассвет встречать собирался, вылезайте! – Волшебник расстегнул молнию палатки, и сырой холодный воздух снова коснулся ноздрей.

На помятых лицах «сонь-романтиков» не было и намёка на радость и умиротворение, невыспавшиеся, зевающие, мы по очереди выкатились на свежий воздух. Я глянула на две неказистые палаточки, съехавшие набекрень, притулившиеся на уклоне Великана.

– О! Палатки-то как за ночь перекосило! – удивилась я.