Мира попятилась назад, к выходу. Противница снова метнулась к застрявшей в полу палке и с остервенением начала дергать её из стороны в сторону, пытаясь вытащить из щели. Шею Алексы заливала кровь. Она подняла голову и на миг их взгляды встретились.
— Беги, беги, инвалидка! — заорала противница. — Я всё равно тебя догоню! И проломлю твою тупую башку!
Мира, шатаясь, вышла в другую комнату, посмотрела на пол возле кровати: не завалялась ли здесь ещё одна палка? Не завалялась.
Больше не задерживаясь, она заковыляла на улицу. Уйти в лес, найти нору, спрятаться, переждать, прийти в себя...
Выйдя из дома, остановилась, тупо глядя перед собой. Это было не то место, по которому они с Алексой прошли несколько минут назад: железная дорога осталась, но теперь она проходила не через лес, а по бескрайней степи. Ветер шевелил жёлтую траву, на затянутом облаками сером небе можно было разглядеть бледное, болезненное солнце.
«Значит, в лесу мне не спрятаться», — подумала Мира.
Тут же вспомнились слова Алексы: «Будем шататься до тех пор, пока не помрём от жажды и голода».
Всё правильно — вот почему их не преследовали и не насылали новые кошмары. Они с Алексой и есть кошмары друг друга.
Мира заковыляла вдоль железки, с трудом переставляя ноги и молясь об одном: не упасть. Она знала, что уже не поднимется. Пройдя метров сто, обернулась. На крыльце дома стояла одинокая фигура с палкой в руке. Сердце сделало рывок и в панике забилось о рёбра. Мира понимала, что это конец. Алекса физически сильнее, и от неё не убежать.
Повернув направо, она зачем-то полезла на железнодорожную насыпь. Животный, безотчётный страх гнал её без цели и смысла. Спотыкаясь, Мира перешагнула через рельсы, вскользь отметила, что кроме основных, к ним добавились контррельсы.[1] Мелькнула мысль, что для абсолютного несчастья ей осталось застрять между ними ногой. Как могла осторожно, Мира перешагнула через рельсы; царапая спину о камни, съехала с насыпи. Обернулась.
Алекса появилась на насыпи в другом месте, чем она ожидала — гораздо ближе. Встретившись с Мирой взглядом, противница улыбнулась, помахала палкой. Испачканная в крови шея казалась чёрной.
Наверное, нужно было гордо и смело встретить смерть лицом к лицу. Но Мира малодушно закрыла лицо руками. Внутри всё дрожало от страха, по щекам катились слёзы. Вот сейчас... Сейчас...
Наверное, нужно было гордо и смело встретить смерть лицом к лицу. Но Мира малодушно закрыла лицо руками. Внутри всё дрожало от страха, по щекам катились слёзы. Вот сейчас... Сейчас...
Наверху раздался женский крик. Мира отняла руки от лица. Алекса стояла, согнувшись: как будто, что-то искала между шпалами. Вот она вскинула голову; Мира увидела её искажённое страхом лицо.
— Меня зажало! — крикнула противница. — Между рельсами!
Мира почувствовала, как накатывает истерический хохот. Её зажало. Зажало! Е-ё! За-жало!
Она перевернулась на спину, глядя в низкое небо и сотрясаясь от хохота.
— Я согласна объединиться! — доносилось будто издалека. — Ты слышишь? Я согласна, хватит ржать! Помоги мне! Ты всё равно одна тут подохнешь!
Вдалеке раздался гудок поезда.
Алекса заорала с новой силой:
— Твою мать, помоги мне! Подёргай рычаг на столбе! Надо перевести стрелки! Сука! Тварь! Спаси меня!
Мира посмотрела на противницу. От рычага на столбе её отделяло несколько метров. Алекса попыталась дотянуться до рычага палкой, но не смогла. Тогда она вставила палку между рельсами и нажала на неё, пытаясь развести их. Палка погнулась. Алекса в бешенстве откинула её в сторону.
Вдалеке появился поезд.
— Мира! — опять закричала противница. — Пожалуйста, дай мне шанс! Я всё поняла! Прости меня! Прости пожалу...!