Но вот заданная высота круга набрана, и я перехожу на горизонтальный полет. Горизонтальный полет считается самым легким элементом, но тогда мне он показался довольно сложным: самолет то набирал высоту на несколько десятков метров, и мне приходилось снижаться и занимать заданную высоту, – то вдруг уходил курс, и самолет начинал разворачиваться влево или вправо. Приходилось все время смотреть то на прибор высоты, то на компас и исправлять курс. Внимания явно не хватало. Много лет спустя полетам стали предшествовать многочасовые тренировки на тренажерах, где отрабатывалось распределение внимания на приборы, взлет, набор высоты, развороты и другие элементы полета, что значительно облегчало выполнение реальных полетов. Но тогда ничего этого не было.

Впопыхах я чуть не пропустил начало третьего разворота. Начинаю его, затем выполняю четвертый. Планирование вроде идет нормально... Близко земля, я начинаю брать ручку на себя. Самолет поднимает нос, снижается медленнее. На высоте полметра я убираю сектор газа полностью. Самолет касается лыжами земли, отпрыгивает, снова касается и снова отпрыгивает. На языке летчиков это называется «козел». Я заруливаю, вылезаю и вновь докладываю инструктору. Странно: я ожидаю разноса, но тот доволен:

– Поздравляю, давай еще один полет.

Уже второй полет у меня получился чище... И за три месяца программа была окончена. Мы летчики!

Приход к власти в Германии фашизма, захват Гитлером Чехословакии и Польши, развязывание Второй мировой войны заставили Советское правительство еще более ускорить подготовку командных и особенно летных кадров. Весной 1941 года выпускники аэроклубов уехали в летные училища. Кто-то был направлен в Ейское, Конотопское училища, а 240 москвичей были направлены в Борисоглебское училище, точнее – в Борисоглебскую военную школу пилотов. Это была славная школа – ее воспитанники воевали в Испании, Китае, на Халхин-Голе, штурмовали неизведанные высоты воздушного океана.

Туда в конце марта 1941 года были направлены выпускники Дзержинского, Пролетарского и еще нескольких аэроклубов – и среди них был и я.

В училище первокурсников переодели в военную форму, выдав в качестве обуви ботинки с обмотками. Как же мы с ними намучились, пытаясь одеться и намотать их за те две минуты, что отводились на подъем по тревоге! Надо сказать, что ботинки с обмотками я носил вплоть до попадания на фронт. Конечно, летать в них было нельзя (не дай бог размотаются в воздухе), поэтому перед полетами обмотки оставляли в казарме, надевая ботинки и летный комбинезон.

И вот 1 апреля, мы в школе и проходим курс молодого бойца, то есть маршируем. Восемьдесят курсантов маршируют по небольшой площадке на окраине Борисоглебска. Задорно звучит любимая авиационная песня:

Шел второй час маршировки. Песня уже изрядно всем надоела, но командир, младший лейтенант Тянь-Тянь (как его прозвали курсанты), не уводил курсантскую роту со строевых занятий. И это при том, что времени до ужина оставалось в обрез – только чтобы дойти до военного городка.

«Выше ногу, раз, два, три! – свирепствовал он. – Громче песню!». Но песня замолкла окончательно. На все угрозы, на непрекращающиеся команды курсанты отвечали угрюмым молчанием. Было видно, что все решили не уступать, даже ценой опоздания на ужин. Никуда не денется, все равно за опоздание его, Тянь-Тяня, не похвалят, – так, вероятно, думал каждый. Младший лейтенант понял свое бессилие и, пообещав всех наказать, вынужден был дать команду на возвращение в городок.