В голосе Грозного Теневого Мага звучали совершенно немыслимые ноты.  Столько вины, укора и любви одновременно.

– Не может быть! – беззвучно шевельнулись мои губы. – Это… Это же…

Здесь что, Мама Льяры?! Да это же ни в какие порталы не лезет!

– Как смеешь ты обвинять меня в жестокости, Сатем?! – возмутилась Дариа.

Говорила она негромко, но кошачье шипение прорывалось сквозь ледяную маску.

– Дари, – лорд Яррант смягчился. – Наша дочь ждала тебя всю сознательную жизнь. Ложилась и засыпала, надеясь, что наступит день, и мама вернется. А я… Я тоже ждал тебя вместе с ней!

– Сатем, не начинай, – в ответе отчетливо слышалось раздражение. – Ты не хуже меня знаешь, наш брак был огромной ошибкой. Мой брат испугался твоей силы и решил тебя привязать. Мной!

– Алларику нечего было бояться, я никогда не давал повода сомневаться в себе, и не стал бы претендовать на корону. Великая Мать! Он же мой друг, а я не предаю друзей! – возмутился советник.

Женщина хмыкнула.

– Хочешь сказать, они у тебя еще остались, Сатем?

Мужчина проигнорировал выпад. Вместо этого спросил с горечью:

– Ты хоть когда-нибудь меня любила, Дариа? Хотя бы миг?

– Любила. Или думала, что люблю, до тех пор, пока ты не запер меня здесь, – грустно ответила сводная сестра императора.

– Дари, все что я делал, это ради твоей же безопасности. Времена тогда были непростые. Алларик только-только взошел на трон, у него было много недоброжелателей, и я переживал, что могу тебя потерять…

– И сделал все, чтобы это случилось как можно скорее! – перебила его Дариа, окончательно теряя самообладание. – Ты посадил кошку на цепь, Яррант! – шипела она. —Но кошки не могут жить в неволе! Я чувствовала себя пленницей, днями просиживая в этих стенах, пока ты трудился на благо Эрессолда. Беременная и глубоко несчастная женщина. Прикрываясь моей безопасностью, ты сознательно обрек меня на годы одиночества. Ненавижу это место! – последние слова она выплюнула.

– Это не так! – рыкнул Грозный теневой маг, и добавил спокойнее: – Ты была вольна делать, все, что вздумается. Надо было просто сказать мне. Почему ты молчала, Дариа?

– Я говорила, Сатем! Ты никогда не пытался меня услышать. Не ты, ни мой брат! Женщины для вас лишь разменные монеты в борьбе за власть. Так всегда было. Осознав это, я сделала выбор. Сама.

– Я никогда не относился к тебе как к разменной монете, Дариа. Ни к тебе, ни к нашей дочери.

– Сколько лет ты не выпускал Оэльрио из особняка? – ехидно перебила советника жена. – Уверен, что ее устраивала жизнь в изоляции? У нее не было ни друзей, ни поклонников. Она не танцевала на балах, не флиртовала со сверстниками, не блистала при дворе. А помолвка с принцем Файбардским? Да-да, я наслышана. Жаль я раньше не обратила внимания на гаденыша и его делишки. Придавила бы по-тихому!

Повисла гнетущая тишина, и я перестала дышать. Надо было уйти раньше, а теперь большая вероятность, что меня заметят.

– Признаю, здесь я допустил непростительную ошибку, – заговорил советник.

– Мы оба, что уж там, – горько добавила Дариа. – Но кто мог заподозрить наследного принца в связи с культистами? Но и без того было очевидно, что Галэн неподходящая партия.

– Это был приказ императора, а я лишь хотел поступить как лучше.

– Лучше для кого?! – неожиданно сорвалась женщина. Затем, чуть успокоившись продолжила: – Сатем, мне пора. Я не готова сейчас встретиться с дочерью, для меня это тоже тяжело. Не могу же я сообщить ей, что, едва вернувшись в ее жизнь, подаю на развод. Но и скрыть тоже не смогу. Это нечестно.

Все. Я достаточно узнала, пора уносить ноги.

Тихонько попятилась, и едва успела отойти от двери кабинета на несколько шагов, как она распахнулась. Грациозная, хищная, великолепная, несмотря на возраст, принцесса пролетела мимо, едва скользнув по мне обжигающим взглядом. Я еле успела посторониться и прижаться к стене. Глядя ей в спину, отметила, какая мощная у женщины аура жизни, и поспешила в отведенную мне комнату. Там стоя у раковины, долго умывалась ледяной водой и не могла прийти в себя.