В этом мрачном месте царила атмосфера таинственности и спокойствия.

Тишина, вот что не хватало и моему сердцу… Собравшись духом, я приоткрыл эту старую, веками прогнившую, деревянную дверь. Этот звук, трудно будет забыть. Он начинается с тихого, жалобного стона, словно дверь не хочет открываться. Затем он становится громче, превращаясь в резкий, пронзительный визг, который режет слух. Кажется, что дерево кричит от боли, когда петли поворачиваются, а ручка трясётся. Этот звук вызывает мурашки по спине и напоминает о том, что время не щадит даже самые крепкие вещи. По ту сторону реальности ждали Они…

Дверь отворилась сама. Великие стояли и радостно подзывали к себе.

– Ничего не понимаю, и речь… Она мне очень знакома. Что… Почему я узнаю её. Я понимаю их!

Голоса звуки возгласы, родные моему сердцу. Великие говорили на том и одновременно на моем языке.

Я будто очутился в подвалах мифической и потерянной Вавилонской Башне. Среди тех, кто не ушел, остался. Тех, кто стал частью великого дела – я обрёл семью и частицу нового я. Теперь я стал полноценно частью этого удивительного места. Ещё столько всего мне предстоит узнать.

Я подошёл к ним.

Мы отправились в следующее место. Повернув резко в глубь, передо мной вырисовывается из под темного оттенка стены лаз, который вел в необыкновенный грот

Великие, пригнувшись, по очереди опускались во мрак. Не сомневаясь ни на секунду, я следовал за ними.

Грот был мрачен и темен, но сотни свечей, расставленных повсюду, создавали атмосферу таинственности и волшебства. Стены грота, покрытые сталактитами и сталагмитами, отражали мерцающий свет свечей, превращаясь в миллионы маленьких огоньков. Воздух был пропитан ароматом воска и сырости, а эхо шагов отражалось от каменных стен, создавая ощущение, что кто-то еще находится здесь, в этом мрачном и загадочном месте.

Стоило нам погрузиться в плотный поток движения, как мы в скором времени подошли к следующему залу.

Это помещение выглядит так, словно его создавала сама ночь. Здесь нет ни одного окна, через которое мог бы проникнуть лунный свет, и потому вокруг стоит непроглядная темень. Она настолько плотная, что кажется осязаемой, и человек инстинктивно пытается раздвинуть её руками, когда входит сюда.

Однако глаза быстро привыкают к темноте, и тогда становятся видны детали. Помещение оказывается огромным, и дальняя его часть теряется где-то в черноте. Под ногами – шахматный пол, выложенный чёрными и белыми плитами. Они поблескивают в свете тусклых ламп, расположенных вдоль стен, и оттого кажутся мокрыми. Но это обман зрения, плиты сухие и гладкие.

По периметру комнаты стоят стеллажи, на которых ровными рядами лежат книги. Их корешки потемнели от времени, и невозможно прочитать названия. Создаётся ощущение, что эти фолианты никогда не открывались и уже вряд ли будут прочитаны.

Посередине помещения находится большой стол, окружённый стульями. На нём тоже лежат книги, но их гораздо меньше, чем на стеллажах. За столом никого нет, и только лёгкий сквозняк перелистывает страницы открытых томов. В самом центре стола располагается пирамида с глазом гора из чистого хрусталя.

Малая частица света, выходящая из дальних пустот потолка, проходит, спускаясь, все ближе к пирамиде. В определенное время, а именно в двенадцать часов дня по полудню с ударами глухих и древних деревянных конструкций луч попадает на пирамиду и вся комнатами тотчас освещается светом. Книги словно оживают и каждая рассказывает о своем владельце.

Мне в руки дали большой и старый, тяжёлый и массивный ключ. Это был огромный старый ключ, больше похожий на маленький кусок ржавого железа. Он был таким тяжёлым, что казалось, будто он весит целую тонну. Его толстый металлический стержень с трудом помещался в руке, а квадратная головка была размером почти с мою ладонь. На её поверхности были выгравированы странные узоры, напоминающие древние письмена. Кончик ключа был покрыт множеством царапин и сколов, словно он открывал сотни дверей на протяжении многих лет.