Она находит своё тело уютно устроившимся, сонным и плавным. Ей хочется вспомнить подробности снов, так что лучше его пока и не трогать. Пусть лежит как лежало, пусть наслаждается утренним покоем.

Минутка затишья между здесь и там. Она окунается в ощущения и события, только что бывшие с нею, забирая память о них сюда, в новый день.

Успеть бы схватить, что там было и как, пока не припёрся старший помощник, бодрый, отдохнувший и готовый ко всему. Этот не даст долго прохлаждаться. Зацепится за любую, да за первую попавшуюся детальку этого мира, выстроит привычные пути и дорожки, станет выдавать инструкции, напутствия и советы.

Да вот он уже здесь, явился – не запылился, без приглашения, как обычно.

Она всё ещё меж сном и явью. Там неизведанно и странно, и, быть может, оттого ей кажется, что вот-вот найдётся уже ответ. На её жизнь.

Но миг безвременья сладок и краток. И вот уже коровьи била дилинькают прямо в ухо, и слышится ровный хрум зажёванного вдоль забора сочного ещё пырея.

Женщина переворачивается на спину, высовывает из-под одеяла нос, открывает глаза. Здравствуй, новый день, здравствуй, мир!

И тут же обрадованный Старпом ловко разворачивает перед ней картину событий, пестрящую готовыми решениями вчерашних трудностей. Он весело жонглирует новыми идеями, стремясь приукрасить и улучшить её любимую так называемую «реальность».

Одна из идей захватывает женщину, заставляет построить путь и план, как туда добраться, что и где добыть по дороге, какие условия обеспечить для успеха дела.

Неожиданно решённые, вчерашние сложности радуют, придают сил и вдохновения. Под таким натиском её тело окончательно просыпается и срочно требует холодного душа. Чтобы смыть с себя остатки мечтательности и всяких там странных миров. Впереди великие свершения, следует соответствовать.

Старший помощник – ум – от холодной воды примолкает ненадолго. Женщина смотрит в горизонт, ладонями смахивая с себя искрящиеся на утреннем солнце капли, и улыбается. «Может быть, когда-нибудь и я полечу, как птица», – думает она в тишине.

После, вместе с одеждой, надевает она на себя привычные дневные заботы. Выспавшийся ум деловито и сосредоточенно берётся помочь ей справляться со всякими мудрёными делишками.

И она, привычно не отделяя его от себя, говорит однажды подруге за чаем: «Ты знаешь, а я всё придумываю, планирую и решаю утром, когда проснусь».

А ещё, очень изредка, делится своей секретной маленькой радостью: «Представляешь, нынче во сне я понимала, что сплю!»

И они вместе провожают взглядом улетающую в горизонт серую цаплю.

– Все у тебя будет хорошо, деточка, – Тамара посмотрела поверх узеньких очков, опуская на стол чашку, испещренную изнутри узорами кофейной гущи, – тебе помогает сила рода, помни об этом.

…

– Четыре свечки, пожалуйста, – Маша протянула одинокую купюру через деревянную столешницу, на которой были разложены товары церковной лавки.

– Минуточку, – служительница держала в руках два пакета, завязанных сверху на узелок; она замешкалась: – Вы мне не поможете?

– Конечно! – будто извиняясь за свою невнимательность, отозвалась Маша.

– Положите, пожалуйста, яблоки вон в ту корзину, – служительница водрузила пакеты на столешницу.

Яблочный аромат нежно обнял Машу и просочился в ноздри:

– Антоновка!

– Да, антоновка из нашего монастырского хозяйства.

В мегаполисе антоновка была редкостью, скромная с виду, но с дерзким характером. Такой сорт было нигде не купить.

– Они продаются? – с замиранием сердца спросила Маша.

– Да, пятьдесят рублей за пакет.