Сказала – и будто исчезла. Унес ее куда-то в сторону людской поток. Саша стоит, высматривает, где же тот батюшка, к которому ему подойти можно. Вдруг справа из водоворота выныривает благообразная фигура в рясе с крестом, и громогласно так обращается к собравшимся:

– Братья и сестры, прошу вас, не давитесь, не напирайте! Здесь же храм Божий. Все екатеринбургские, кто со мной прибыл, подходите к правому клиросу, там будет исповедь.

Послышались с разных сторон крики: «Батюшка! А нам можно тоже с вами? Мы из Москвы?.. А мы из Казани! Можно к вам, отец?»

Батюшка крест взял, положил на всех знамение и говорит:

– Господь с вами, братья! Но я могу только своих исповедать. За них я отвечаю. Их привез. Простите!

Александр застыл ни жив ни мертв. В храме жарко, середина лета, душно от многолюдья, а он в костюме с галстуком. Пыльный, потный, лицо в разводах от горьких слез и соленого пота. Словно его парализовало, не может даже слово вымолвить. И вдруг…

– Смотрю я во все глаза на этого священника, что екатеринбургских паломников привез, и нет сил даже попросить его о милости и помощи. Словно паралич разбил. Только жалобно гляжу на него. И он на меня строгие глаза поднял и вдруг кивнул… – рассказывает Саша. – «Вот вы, мужчина в костюме! Да-да, вы! Тоже идите за мной! Ко мне подходите первым».

Он словно прочитал Сашины мысли. А может, кто и указал ему на Александра.

Александр пошел за батюшкой, а с ним и все екатеринбургские паломники. Батюшка остановился у клироса, положил Евангелие и крест на аналой, подзывает Сашу:

– Подходите ко мне! Как звать вас?

– Александр.

– Крещёный?

– Так точно. В детстве крестили.

– Военный, что ли?

– Бывший. В отставке. Морской офицер.

– Это хорошо. А в Бога нашего Иисуса Христа веруешь?

– Верю… Очень верю… Только на него и осталась надежда, – уронил Саша голову и слезу смахнул.

– Что же случилось, Александр, с вами?

Александр рассказал о своей беде. Батюшка внимательно выслушал, только головой иногда качал и крестился тихо, шепча: «Господи помилуй!»

– Да, Александр, тяжелая ситуация… Здесь только Господь помочь может. Раз уж вы здесь накануне великого праздника, помолитесь усердно преподобному Серафиму Саровскому.

– А поможет?

– Нет такой беды человеческой, в которой Господь наш и его святые помочь не могли бы. Верь, молись, постись! Помните, как в Святом Писании? «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете, стучите, и отворят вам». Так сам Господь сказал. Значит, так и есть! А сейчас, чтобы молитвы ваши были услышаны скорее и исполнены, давайте всё сделаем по закону и правилам. Я вас исповедую, а завтра после утренней литургии причаститесь. А потом можно и на крестный ход во славу преподобного Серафима.

– А как мне исповедоваться? Я не умею… – смутился Александр.

Испугался, что сейчас рассердится батюшка да прогонит. Но тот лишь вздохнул печально, положил руку на плечо Александру и наклонился ближе:

– Александр, просто расскажите о ваших проступках, возможно, обидели кого-нибудь, оскорбили, обобрали, обманули. Тут вам совесть подскажет. Она – лучший советчик. Слушайте ее и говорите обо всех неблаговидных делах, которые и есть суть грех человеческий. Расскажите спокойно, без утайки, как перед Богом.

– Что, прямо всё-всё рассказывать? – напрягся Александр.

– Да, Александр! Всё! Без утайки.

Александр – человек серьезный, не зря ему люди доверили пост градоначальника, и он городом уже пятнадцать лет управляет. Начал он свой рассказ с ранней молодости и пошел по всей своей жизни генеральную ревизию сам себе делать. Рассказывал без остановки, но четко, по-военному, часа полтора. Батюшка только молча кивал. И чем откровеннее Саша душу свою изливал, тем тщательнее батюшка крестился: «Господи помилуй!» Наконец история грехопадения была закончена. Батюшка помолчал и говорит: