Ульяна

Наверное, это произошло бы — черт знает каким фантастическим образом — если бы не мой разум, пискнувший в последний момент, что целоваться с Платоновым никак нельзя!

Иначе наш поцелуй запустит необратимую реакцию и зелье сработает. Поэтому я успела повернуться щекой, а губы Платонова ткнулись мне в ушко:

— Какой у тебя размер, Семенова?

— Ч-ч-что?

— Размер! — настойчиво повторил Платонов, скользя губами по уху.

От его жаркого шепота мурашки расползлись по телу приятной волной.

— Р-р-размер ноги?

— Размер всего. Впрочем, не отвечай. Я сам проверю! — многозначительно пообещал босс и шмякнул обе ладони на мой зад, сжав его хорошенько.

— Ах! — выдала я возмущенно. — Что вы творите?

— Так, тут все ясно! — ответил невозмутимо. — А с молочными железами у нас что?!

При этих словах босс переместил ладони на мою грудь и беспардонно сжал пальцами.

— Не может быть! — хмыкнул недоверчиво и прошелся вверх и вниз, крепко, по-мужски исследуя тело. — Неужели тебе есть чем похвастаться, а сразу так и не скажешь! Лифчик неудачный, что ли?!

— Хватит! — выдохнула я, едва держась на ногах.

Я покачнулась и совсем размякла от собственнических касаний, а надо было залепить ему пощечину!

— Гут! Зер гут! — одобрительно кивнул босс и присел на корточки, потянул мою ногу на себя.

При этом мне пришлось схватиться за его голову, чтобы устоять на ногах.

— Тридцать седьмой размер! — констатировал босс, повернув мою ступню. — Тридцать седьмой размер и трусы-парашюты в горошек! — хмыкнул, заглянув под платье.

— Хватит!

Платонов тем временем выпрямился и забросил на плечо руку, по-товарищески, как будто, но при этом его губы скользнули по скуле и снова зашептали.

— Признайся, Семенова…

— В чем?

— Можешь мне во всех постыдных грехах признаться, сегодня я добрый, все грехи отпущу! — ухмыльнулся. — Но сейчас меня интересует другое. Ты машину водить умеешь?

— Машину? Какую?

— Обыкновенную. Легковую. Седан. Мерс, если быть точным.

— Я… Я в деревне трактор водила иногда, когда наш дядь Митяй напивался до… до неприличного состояния.

— Мерс не трактор, конечно! — призадумался босс.

— Волгу тоже водила, мне доверяли.

— Мерс подороже Волги будет. Так что водить придется аккуратнее!

— Но почему я?

— Потому! Сегодня день на календаре какой? Пятница. Скоро третье воскресенье июня. День медика! Все уже празднуют…

— Ааах! — из головы вылетело, поэтому в клинике все такие веселые. — Простите! С грядущим праздником вас, Андрей Викторович.

— Угу! Мне нужно в аэропорт, деда встретить.

— Ааа… Постойте, но зачем вам я? — пролепетала, пытаясь слишком сильно не пялиться на мужчину.

Но не получалось.

Он казался мне красивым, и чем дольше я на него смотрела, тем красивее он становился. Мне даже родинка на виске Платонова начала казаться безумно сексуальной, хотелось ее облизнуть: что за напасть такая?!

Я пыталась быть сдержанной, плотно свела бедра, между которыми назревал какой-то ураган из непривычных ощущений.

Охнув, я вспомнила обещание знахарки: мол, влечение увеличится в десятки раз, главное, сразу приступить к делу.

Нет-нет! Нужно сосредоточиться на главном. Переждать! Уверена, все пройдет! Само собой, как ветрянка. Просто переждать, подумать о важном: вот боссу нужна помощь.

В пот бросило. Грудь заныла.

— Мой дед, звездный хирург-кардиолог! Видимся мы довольно редко. Когда дед прилетает, старику льстит, что внук встречает его с помощницей. Вроде как это для него почетно и является признаком моих достижений.

— А красную ковровую дорожку не раскатать? — ляпнула я.

— Ковровую — отставить, каравай — тоже. Но пышный букет купить придется и тебя приодеть.