– О, извини, Чарльз, – произнёс я с грустной усмешкой, – просто подумал, каким скучным я стал.

– А, – с облегчением сказал он, и затем торжествующе просиял. – Вот увидишь, сегодня всё изменится.

Нам потребовалось некоторое время, чтобы найти место для парковки, прежде чем Чарльз поспешил к заброшенному кинотеатру шестидесятых годов. «Подлинно убогое место», – подумал я. Приглушенный шум живой музыки тяжело повис в сыром воздухе. Громкость преобладала над качеством, но Чарльз был совершенно невозмутим. Он почти дрожал от возбуждения, когда мы выложили (на удивление высокую) плату за вход. Протолкнулись через двери, и звук достиг оглушительного крещендо.

Пол задрожал, замигали стробоскопы, и световые прожекторы окутали всё вокруг тающим калейдоскопом психоделических красок. Группа на сцене, в сверкающей пещере света, отбивала культовую песню шестидесятых. Всё остальное тускло маячило на краю визуального спектра, замаскированное в клубящихся узорах света и тьмы. Через мгновение я разглядел слева от нас бар. Там стояли двое мужчин с широко раскрытыми ртами, крича в диком возбуждении от оглушительного шума вокруг.

– Здорово, правда?! – проревел Чарльз.

– Безумие! – кричал я.

– Что? – проорал в ответ он.

Я виновато улыбнулся и покачал головой. Чарльз на мгновение растерялся, но тут же просиял.

– Я принесу выпить! – произнес он одними губами, делая рукой пантомимические движения. Чарльз указал на несколько столов и стульев, которые, то появлялись, то исчезали из поля зрения сбоку. Я направился к ним, нащупывая путь к стулу. Моё сердце начинало тонуть, и я без особого энтузиазма всматривался в движущиеся тени. Народу было немного, но сочетание шума и освещения сбивало с толку. Начавшаяся ноющая головная боль не предвещала ничего хорошего.

– Должно быть, старею, – простонал я, стараясь развить в себе такое настроение, чтобы было весело. «Для этого, конечно, понадобится выпить», – решил я.

Затем, в одно мгновение, моя прежняя жизнь закончилась. Девушка появилась внезапно, из водоворота мерцающего света и тьмы. Я подпрыгнул: сквозь меня, как статический заряд, прошёл шок. Удивлённо фыркнув, я не мог отвести от неё глаз. Девушка была просто одета: джинсы, футболка и легкая куртка, и поразительно привлекательна даже в этом флуоресцентном хаосе. Имея великолепную фигуру, она двигалась с целеустремленной физической уверенностью, которая казалась совершенно неуместной на танцполе. Танцующие тени подчеркивали тонкие контуры её лица, яркие, светящиеся глаза блестели. Волосы струились, как черный атлас, оживлённые электрическими искрами отражённого света. Мной овладело странное, фаталистическое спокойствие. Ум сказал, что она шла не ко мне, но сердце говорило, что ко мне. Я напрягся, но было в ней что-то такое, что обезоруживало меня. Через мгновение она стояла рядом и, наклонившись, кричала мне в ухо:

– Ричард! Ричард Уолтон! Я должна поговорить с тобой. Идём со мной!

Я был ошеломлён и, не решаясь, медленно поднялся на ноги. В голове всё смешалось, и я понятия не имел, что происходит.

Появился Чарльз и с недоверием уставился на нас, держа по стакану в каждой руке. Мимолетное подозрение, что всё это подстроил он, испарилось при взгляде на его лицо. Ощущение смехотворности происходящего захлестнуло меня, и я смущённо усмехнулся. Что бы ни происходило, оно того стоило, надо было просто взглянуть на лицо Чарльза.

Я неуверенно посмотрел на неё, мысли рикошетом проносились в моей голове. В замешательстве подумав, правильно ли расслышал её – откуда она могла знать моё имя, – наполовину повернулся к выходу, но девушка нетерпеливо схватила меня за руку и потащила прочь. Ещё более озадаченный, я позволил утянуть себя в глубины кружащегося светового шоу.