Во-первых, опять пережить ту мучительную боль, которая захлестнула ее в прошлый раз. И, во-вторых, хотела она того или нет, письма властно говорили ей: если ты хочешь спасти сына – ты должна измениться сама, сломать стереотипы, перетряхнуть иерархию ценностей, забыть о многом привычном и любимом.

А вот решиться, подталкиваемая к этому, казалось бы, со всех сторон обстоятельствами и людьми, Замковская никак не могла. Слишком долго она шла к этой своей спокойной сегодняшней жизни, слишком дорого за нее заплатила. И уподобиться героине этих писем, снять с себя панцирь привычек, остаться голой на ветру оказывалось для Ирины, несмотря на всю ее любовь к сыну, слишком серьезным поступком.

Если бы еще кто-то мог гарантировать победу в этой борьбе, тогда понятно – сожми зубы, закуси губу, скажи себе «Три года полного самозабвения и все – победа, сын – нормальный, здоровый человек…» Но никто – ни Зуев, ни Матрена – ничего подобного ей не обещали.

Замковская вздохнула, заставила себя взять бумаги с «Письмами» и забралась в кресло с ногами. Она отложила первый, прочитанный раньше лист, и сосредоточилась на втором, когда в дверь постучали…

Ирина лежала в постели, глядела в темноту широко раскрытыми глазами и вдруг поймала себя на мысли, что если бы у нее были заяц или пожарная машинка, она бы тоже сейчас с удовольствием прижимала их к себе.

Поздний посетитель оказался тем самым маленьким и свиноглазым человечком, про которого местное телевидение рассказывало несколько дней назад. Охранник у входа, который пропустил его без разрешения Ирины, получил от Гриши на следующий день по полной программе. Никаких следов автокатастрофы у вошедшего видно не было, кроме неприятного голоса и омерзительной привычки обрывать и обкусывать кожу вокруг ногтей. Но, скорее всего, авария тут была ни при чем…

– Добрый вечер, добрый вечер, Ирина Николаевна, – сказал человечек, почти по-хозяйски входя в номер, – рад приветствовать вас на нашей гостеприимной земле, как, так сказать, посланницу столичных деловых кругов…

– Добрый вечер… – настороженно отозвалась Ирина. Она, вспомнив, что, судя по тексту телевизионного интервью, этот человек занимает какую-то немалую должность в местной мэрии, решила потерпеть и выяснить цель его прихода.

– Я бы мог, конечно, сделать вид, что не знаю вас, – начал гость, – и сюда меня привела только забота о проезжающих, как это было показано в классической пьесе, но не хочу выглядеть в ваших глазах ни дураком, ни плагиатором. А посему позвольте представиться: меня зовут Игорь Георгиевич, – продолжил человечек, – фамилия моя – Брушко и я являюсь заместителем главы исполнительной власти нашего богоспасаемого и прекрасного города.

– Ну, как меня зовут, вы, я вижу, знаете, только я бы хотела уточнить, – Ирина попробовала поставить все точки над «и», – никакие столичные деловые круги я здесь не представляю и оказалась в вашем городе по абсолютно частному делу.

– Мы с Арнольдом Владленовичем…

«Это, наверное, мэр» – мелькнуло у Замковской.

– …приносим свои извинения за то, – не обращая внимания на ее слова, продолжал Брушко, – что не могли раньше засвидетельствовать вам своего почтения, но обстоятельства слишком часто управляют нами. То вас, то нас не было в городе, да и надо было сначала понять, почему это вдруг Николай Михайлович…

«А это, скорей всего, чин из губернии, если не сам губернатор», – догадалась по особенному придыханию Брушко Ирина.

– …Распорядился срочно отремонтировать дорогу к больнице. Вы, кстати, довольны ремонтом?

– Да, вполне, – сказала Замковская, чтобы что-нибудь сказать.