До конца недели прожили с Леной в любви и согласии, утором она на работу, Вася отоспится, погуляет и опять незабываемая ночь любви. Пару раз заходил на завод, Аркадий Львович успокоил:
– Всё нормально, можешь на недельку домой махнуть, а по приезду, если планы не поменяются – вызывай своих наездников и домой. Или уже не хочется домой ехать? – переспросил с заметной ехидцей в голосе.
– Да хочется, конечно, почти год дома не был, – не покривил Василий душой, хотя и с Леной расставаться не хотелось.
В предвкушении отъезда Вася почти весь день репетировал то, как расскажет о нём Лене. Получалось неубедительно, а всё оттого, что в глубине души никуда он ехать не хотел. Но разговор всё-таки состоялся, были слёзы, обиды, бурная любовь до утра, а потом проводы на вокзал, утренний поезд и какое-то тоскливое облегчение.
Глава 9
В Днепропетровск прибыл на следующий день, ближе к обеду. Никому не сообщал, решил сделать сюрприз. Сразу поехал домой, отец был на работе, а мама с порога чуть в обморок не упала, радости не было конца.
– Ты насовсем домой?
– Да нет, в командировке, на несколько дней, может, осенью в отпуск приеду, подольше погощу. Как у вас, что новенького?
– Да всё хорошо, папа скоро будет, живы – здоровы. Алёнка твоя иногда заходит, поболтает немного и убежала, такая приветливая. Ты её с собой забирать будешь?
– Пока нет, а из отпуска думаем вместе уехать.
– Ну и хорошо, побежишь к ней?
– Умоюсь, переоденусь – и вперёд.
– Поешь, я сейчас накрою на стол.
– Хорошо, только немножко перекушу.
Умылся, надел новую футболку, джинсы, на ходу съел котлету, запил чаем и на улицу. Жила Алёнка с родителями, через два квартала, в пяти минутах ходьбы. На звонок долго не открывали, а потом в дверном проёме показалось личико младшей сестрёнки Оли и с удивлением уставилось на Василия:
– Привет, не узнала, что, постарел?
– Ой, привет, заходи, а я думаю – ты, или привиделось. Алёнка в магазин пошла, вот ей сюрприз будет, – затараторила Оля. Она хоть и младшая, но не намного, и сама уже девушка хоть куда. Когда Вася уезжал, смотрелась подростком, а сейчас такие округлые аппетитные формы…
В квартире ничего не изменилось, вроде бы только вчера здесь был. Оля без умолку рассказывала последние новости, из которых ничего существенного Вася не уловил. Между сообщениями спрашивала о его новостях, но ответа не ожидала, говорила о своём. Минут через пять открылась дверь – на пороге Алёнка. Сначала объятия и поцелуи без слов, а потом град вопросов:
– Ты насовсем домой?
– Да нет, в командировке, на недельку заскочил.
– А почему не сообщил?
– Сюрприз, а что не рада? Да я с сам узнал за день до отъезда, – начал выкручиваться Вася, увидев на лице Алёнки тень обиды.
Но радость встречи пересилила мимолётные обиды и беседа приняла неторопливый характер, как в былые времена, будто встретились не через год разлуки, а только вчера расстались.
– Пошли гулять, погодка классная, – предложил Василий.
– Ладно, только переоденусь.
Сначала пошли в парк, побродили по аллеям, настроение было хоть куда, душа поёт, недавняя встреча в Минске отошла на задний план, как просмотренный не так давно фильм о мимолётном любовном приключении. Вася с упоением описывал красоты таёжной природы и привлекательные стороны жизни в посёлке.
– Ты что меня агитируешь с собой? – спросила Алёнка.
– Мы же с тобой договаривались.
– Ничего мы не договаривались. Ну ладно, не обижайся, я подумаю. А что я там делать буду?
– Пойдёшь работать в бухгалтерию, или экономический отдел, я спрашивал, они с удовольствием тебя возьмут.
Вечером пошли домой к Васе, посидели с родителями за столом, немного отметили приезд, немного погуляли по городу и пошли к Алёнке. Примерно в таком ключе пролетела неделя, в воскресенье пора было ехать в Минск. На будущее конкретных планов так и не наметили, всё зависло в стадии обсуждения. Родители агитировали Василия переезжать домой, Алёнка вроде бы соглашалась на пару лет уехать в тайгу, но конкретного времени не придумали. А сам Василий, чем ближе к отъезду, тем больше стал ловить себя на мысли, что соскучился по Лене из Минска. Хотя он и отгонял эти мысли прочь, в глубине души стремился к отъезду.