Реально.

Потому, что Трошин в это просто не поверит!

Его живое воображение касалось только его проблем.

А что там со мной происходит, с кем я там, где… по фаренгейту Трошину. Это я уже давно поняла.

Вообще, Трошин – песнь отдельная. И о нем надо отдельно.

Не в тот момент, когда чьи-то ручки шаловливые под юбку лезут.

Андрюша явно был шокирован тем фактом, что я на самом деле жениху правду-матку выложила.

Пришлось в лоб спросить, что его смущает.

– А что, меня что-то должно смущать? – и снова эта гадская бровь!

А потом он вообще предположил, что я пьяная!

ОМГ!

Какой-то Трошин-стайл.

Выбесил меня. И я со всей дури шандарахнула кулаком по его груди.

Блин! Он что там «броник» носит? Или это?…

Это скорее всего было то, о чем я подумала – идеальный торс.

Грудная клетка Апполона, или нет, Зевса, скорее. В общем, у кого там было накачано? У Шварца?

И почему он решил, что я пьяная?

А я пьяная?

Нет!

Я и выпила то…

Не помню сколько, но реально, если я была не в себе, то вовсе не от шампанского!

– Мне нужно чтобы ты понимала, что мы собираемся сделать.

О чем это он?

– Я собираюсь заниматься с тобой любовью. Всю ночь. А ты…

Ох, малыш… тебе не понравится то, что я скажу! Тем более я реально собиралась это сделать!

Москва-Динамо, девочки! Кто со мной?

***

В отель я зашла слегка шатаясь. Не от алкоголя. Совсем.

Дальше все было немножко в тумане.

Капитан Америка решал проблемы с деловой дамочкой на ресепшн, а я сидела в лобби и вертела головой, пытаясь рассмотреть интерьер.

Дорого-богато.

Я так не любила.

Зачем вообще я здесь?

Интересно, как меня сюда пустят, если у меня и паспорта с собой нет?

А у Капитана Америка, кстати, был и паспорт, и даже саквояж с вещами!

Подготовился!

Хотя… я совсем забыла, он ведь, кажется, чуть ли не сегодня из Америки прилетел?

Впрочем, какая мне разница?

Он шел ко мне от стойки, широко улыбаясь.

Красавчик.

У меня во рту пересохло.

Как я могла вляпаться во все вот это?

Зачем?

Почему тормоз не нажала?

Ладно, Кораблева, еще не вечер. Прорвемся.

В конце концов, иногда ведь проще дать, чем объяснить почему не дала?

Я почувствовала, как снова заалели щеки.

Ага, вспомнила девочка, когда целочкой была – как любила повторять моя бабуля.

– Идем?

– Надеешься, что я откажусь?

– Честно?

– Да.

– Я надеялся на это раньше. Теперь поздно.

Что?

Он сказал, что хотел, чтобы я отказалась?

Вот му… чудак на букву «эм»…

Ладно, Васисуалий, или как там тебя… Это я запомнила.

Перед номером он остановился. Неужели реально хотел, чтобы я потребовала вернуть меня домой?

– Слушай, Андрей, давай правда, разберемся. Ты хочешь, чтобы я ушла? Я вызову такси. Ноу проблем, так у вас говорят?

– С чего ты взяла, что я хочу чтобы ты ушла?

– Шубертом навеяло.

– Я хочу чтобы ты мне остосала. Прямо сейчас. Тут в коридоре. Вопросы есть?

Я хлопала ресницами, но почему-то никуда не взлетала. И дар речи пропал. Рот открывался, вроде, но звук не шел.

И тут он улыбнулся. Открыто и широко.

– Ты такая прикольная, когда в шоке!

Я не поняла, как открылась дверь, и как мы вкатились в номер.

Просто следующий кадр – мы в номере. В темном номере. Дверь закрыта. Он прижимает меня к стене и снова целует шею…

Черт! Как легко он нашел мое слабое место!

Мне казалось, что этот поцелуй в шею автоматически включает все мои женские механизмы. Сразу становится мокро там, где надо, и жестко тоже там, где надо – это я про торчащие как стрелы Робин Гуда соски.

– Какая же ты вкусная… Сладкая…

Боже, он еще ничего не сделал. Просто в шею поцеловал! А мне уже так хорошо!

И как тут, скажите, пытаться делать вид, что ты кремень?

Как же хорошо, что он не целует меня в губы!