– А на что же он тогда живёт?

– За счет своего обаяния и трастового фонда.

– Ну, думаю, тогда с Марина все не так уж плохо.

– Не понимаю, почему ты с ней не ладишь, – сказал Лео. – Что она тебе сделала?

– В том то и оно, ничего. Больше похоже, что на её фоне я выгляжу перед родителями, ну… Знаешь, трудно конкурировать с совершенством. Я, конечно, не похожа на твоего брата, но мои родители думали, что я буду делать со своей жизнью совсем не то, что делаю.

– Теперь я полностью понимаю. Почти уверен, что никто из моей семьи и друзей не хочет, чтобы я был профессором философии.

– Но ты же так увлечён этим.

– Для них это не имеет значения.

Я не могла себе представить, чтобы Лео занимался чем-то другим. Не тогда, когда я слышала, как он говорил о своей идеи и о своей книге. Может другие люди просто не видели, что он делает, как сильно это ему нравится, и поэтому принимали поспешные выводы. Очевидно, исходя из денег и фамилии Коновалов, это было трудно. Большинство семей были бы счастливы, если бы их сын получил такую престижную работу и степень, но только не для Коновалов.

Я решила оставить эту тему. Поскольку для меня это тоже была больная тема. Он изучал философию больше десяти лет, а его семья до сих пор не принимала его страсти. Разговоры об этом явно не помогут.

Мы сменили тему и перешли на более нейтральные. Песни также несколько раз менялись другими, которых я никогда раньше не слышала. Я подумывала уже позаимствовать его плейлист.

Дорога, казалось, заняла вдвое меньше времени нежели, когда я первый раз ехала в коттедж. Наверное, потому, что у меня не было представления о том, куда я еду, или же просто из-за Лео.

Три недели, которые мы провели вдвоём в коттедже при том зыбком перемирии, которое заключили в ту ночь на веранде, между нами все стало меняться. Лео не подходил ко мне с тех пор, как у него появился тот взгляд. Но отрицать было невозможно, что я находила его очень привлекательным, и с ним было легко вести беседы. Он был слишком хорош, чтобы быть правдой, вероятно, это означало, что так оно и было.

И мне нужно было перестать обманывать себя.

Ведь была же причина, по которой я злилась на него.

За то, что он бросил меня в Париже. Я чувствовала себя тогда из-за его поступка дешёвкой и использованной, вот, как я себя чувствовала.

И я больше никогда не хотела ощущать себя такой ещё раз.

Но иногда, когда мы оставались наедине, я забывала об этом. Совершенно забывала, почему вообще злилась на него.

Поэтому мне необходимо было быть с ним очень осторожной.

–Хорошо. Вот мы и приехали, – сказал Лео, закончив, как профессионал, передвигаться по Нью-Йорку.

Я подняла взгляд, выше и выше по зданию в Центральном парке. Где-то там, наверху, меня ждала Катя. Я нервничала. Мне она нравилась. Она казалась достаточно милой, но я не могла понять, почему она захотела пригласить меня к себе на вечеринку. Я не знала о ней фактически ничего, и не могла её до конца понять, кто она на самом деле. Единственное, я знала, что должна быть с ней настороже.

– Чем ты собираешься заняться? – Спросила я.

–Я буду у себя в квартире с Томом. Взял с собой кое-какую работу, – сказал он, указывая на кожаную сумку на заднем сиденье. – Я заберу твои вещи к себе домой.

– Хорошо. Может мне тоже стоит… побыть с тобой и Томом. У меня ведь тоже есть работа.

– Давай. Выходи. Хорошо проведи там время.

Я тяжело вздохнула и повесила сумочку на плечо.

– Ладно. Увидимся вечером.

–С нетерпением жду этого момента, – сказал он с ослепительной улыбкой.

И я оказалась на тротуаре одна в Нью-Йорке, а он унёсся прочь с Томом и своей прекрасной улыбкой. Я дважды проверила смс, чтобы понять, как мне добраться до квартиры Кати, поднимаясь на лифте наверх.