И вдруг я вынырнула, отфыркиваясь, задыхаясь и выплевывая соленую воду. Волосы облепили лицо, купальник застрял на полпути к заднице, и мое сердце почти взрывается от триумфа. В груди пульсирует, кровь горит, рот безудержно расплывается в улыбке… Это было потрясающе!

Голландец примерно в десяти футах от меня, уже плывет ко мне с восторженным выражением лица.

– Ты это сделала! – Он дает мне пять, и я издаю восторженный вопль. – Здорово, правда?

– Да! Невероятно!

Неподалеку еще один подросток прыгает в море, и нас окатывают волны. Это довольно непросто – плыть в такой воде. Но я не признаю́сь в этом, потому что мне нравится думать, что я в хорошей форме.

– Хочу признаться, – говорю я, перекрывая плеск и восторженные крики. – Я чертовски испугалась.

– Ты шутишь, – поддразнивает Голландец.

– Я старалась это скрыть, – с притворным негодованием замечаю я, и он смеется.

– У тебя не было шансов. Ты в порядке? – добавляет он, когда волна бьет мне в лицо.

– Да, – говорю я, слегка запинаясь. – Спасибо.

Очередная волна сталкивает нас вместе, и внезапно наши тела соприкасаются. Под водой мои ноги касаются его ног в такт качающимся волнам. Инстинктивно Голландец хватает меня за талию, но тут же отпускает. Он кажется обеспокоенным и говорит:

– Извини. Я не хотел…

– Ничего.

– Это не было… – Он осекается.

– Нет, – говорю я, слегка задыхаясь. – Я знаю.

– Не то чтобы я не… – Он замолкает, и на его лице мелькает непонятное выражение.

Мгновение мы, тяжело дыша, смотрим друг на друга. Волосы облепили головы, руки инстинктивно размеренно двигаются в воде.

– Ну что, – говорит наконец Голландец, пытаясь сменить тему. – Хочешь попробовать еще раз?

– Конечно! – отвечаю я, хотя не могу сосредоточиться должным образом, потому что, это было?.. Мы почти?..

Он плывет к вмурованной в скалу металлической лестнице, и я следую за ним. В голове у меня полный сумбур. Я взбираюсь по ступенькам, а затем мы оба начинаем подниматься по тропинке к выступу. Это узкая дорожка, и когда мы огибаем тесные повороты, его влажная кожа касается моей. Только что мы были в тени, а в следующую минуту на нас яростно обрушивается солнце. Никто из нас не произносит ни слова, хотя мы оба тяжело дышим. Это из-за жары или подъема, или потому, что?..

О боже. Я этого не вынесу. Нужно подтолкнуть события. Когда мы выходим на широкий, залитый солнцем участок скалы, я останавливаюсь. Голландец поворачивается и вопросительно останавливается, щуря глаза от солнца. Мое сердце колотится, но какого черта? Я прыгнула со скалы, я могу это сделать.

– Мне можно задать один личный вопрос, верно? – прямо говорю я.

– О, – он, кажется, опешил. – Прямо сейчас?

– Да, сейчас.

– Прекрасно. Давай. Что ты хочешь знать?

– Хорошо. Только что, в море, мне показалось, что… – Я замолкаю. – Мне показалось, что мы могли бы… Но… – Я снова останавливаю себя. – Короче. Вот в чем мой вопрос.

Мужчина выглядит озадаченным.

– Какой именно у тебя вопрос? – спрашивает он через мгновение. – Ничего из того, что ты сказала, не является вопросом.

О, точно. В его словах есть смысл.

– Мой вопрос вот в чем. Только что в воде я почувствовала, что мы, возможно, движемся в определенном… направлении. – Я заставляю себя посмотреть ему прямо в глаза. – И меня интересует… в каком?

В его темных глазах появляется ответный блеск, и у меня сводит живот. Это его ответ. Вот он. Это выражение. И медленно расползающаяся по лицу улыбка.

– Пожалуй, я не знаю, как ответить, – после паузы говорит Голландец. – У меня нет таких слов, как у вас, писателей.